Перейти к содержанию

Матч Моей Жизни


Рекомендуемые сообщения

ЛУЧШИЕ ФИНАЛЫ ГЛАВНОГО ЕВРОКУБКА

16 ЗВЕЗД О СВОЕМ ТРИУМФЕ

 

ИКЕР КАСИЛЬЯС

 

ВРАТАРЬ С 1997 ГОДА ПО НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

РОДИЛСЯ 20 мая 1981 г. в Сан-Себастьяне, Испания.

КОНТРАКТ с «РЕАЛОМ»: 1997 г., как юниор.

 

В 8 лет Икер Касильяс начал играть за детскую команду мадридского «Реала». Став через 11 лет игроком основы, он все еще ездил на тренировки на общественном транспорте. Свой первый сезон в клубе Икер окончил матчем в финале Лиги чемпионов в 2000 году, а вскоре его пригласили в сборную Испании. В сезоне 2001/02 года он временно потерял место в основном составе «Реала», но отличился в финале Лиги чемпионов. Тогда он не сразу вышел на поле, а заменил Сесара Санчеса уже в ходе игры, после которой вновь стал номером один в «Реале». Сейчас он основной вратарь и в клубе, и в сборной страны и широко известен как один из лучших вратарей в мире.

 

«Реал» (Мадрид) 2 — «Байер» (Леверкузен) 1

Среда, 15 мая 2002 года

Стадион «Хэмпден Парк», Глазго

51 456 зрителей

Мадридский «Реал» выиграл третий турнир Лиги чемпионов за пять лет.

 

Составы команд

Сесар Санчес (Икер Касильяс), Мичел Сальгадо, Роберто Карлос, Фернандо Йерро, Иван Эльгера, Луиш Фигу (Стив Макманаман), Клод Макелеле (Флавио Консейсао), Зинедин Зидан, Сантьяго Солари, Рауль, Фернандо Морьентес

 

Ханс-Йорг Бутт, Золтан Шебечен (Ульф Кирстен), Борис Живкович, Лусио (Марко Бабич), Диего Пласенте, Бернд Шнайдер, Карстен Рамелов, Йилдирай Бастюрк, Михаэль Баллак, Оливер Нойвилль, Томаш Брдарич (Димитар Бербатов)

 

Голы

Рауль 8, Зидан 44, Лусио 14

Судья

Майер (Швейцария)

 

Оставалось играть всего 20 минут, когда Сесар Санчес получил травму и мне пришлось заменить его в финальном матче против «Байера» из Леверкузена. (Игра проходила в Глазго.) Эта было как гром среди ясного неба; я даже не смог сразу выйти на поле, потому что мне пришлось срочно подрезать рукава свитера.

Началась паника. «Где ножницы? Обрежьте мне рукава, быстро!» Я всегда играл с короткими рукавами, и чем больше играл, тем больше это для меня значило. Это не суеверие, а привычка: играть с короткими рукавами мне намного удобнее, я так делал и буду делать всегда, и пусть никто не говорит, что я тогда, перед тем финалом, слишком суетился, просто я не собирался играть и поэтому не позаботился о своей форме заранее; к тому же в Глазго было холодно — так почему я должен был сидеть на скамейке запасных и мерзнуть в майке с короткими рукавами?

Когда Сесар получил травму, первое, что я сделал, это кинулся искать ножницы. Не найдя их, я просто оторвал рукава, потом быстро схватил перчатки и замотал лентой запястья. Вообще, у любого вратаря приготовления к матчу намного длительнее, чем у полевых игроков. Я уже спешил, поэтому вышел на поле в несколько, прямо скажу, нетипичном виде, который потом подробно обсуждался в прессе, особенно мои рукава. С тех пор многие спрашивали меня об этом. Конечно, я мог бы обрезать рукава заранее и сидеть в тренировочном костюме, но я тогда был уверен в том, что мне не придется выйти на поле, ведь вратари не часто получают серьезные травмы, особенно в финале Лиги чемпионов. В тот раз я получил хороший урок. Теперь я обрезаю рукава перед любым матчем, так что ножниц мне искать не надо.

Проходя мимо меня, Сесар ничего мне не сказал, потому что был очень расстроен. Я понимал его состояние: финал, самая важная для клуба игра, и получить в ней травму очень досадно. Конечно, расстроишься. Выйдя на поле, единственное, о чем я подумал, это о том, как здорово получить возможность сыграть в финале Лиги чемпионов, особенно если не ожидаешь, что тебе представится такой шанс.

 

Выход вместо травмированного игрока не самый лучший способ для получения такого шанса, но я был счастлив сыграть свою маленькую роль в истории мадридского «Реала». Для меня важным был именно факт участия. Я не думал о том, как может дальше сложиться матч, о титуле клубного чемпиона Европы и, конечно же, о том, что я могу стать героем. Я был ошеломлен тем, что так неожиданно получил возможность выйти на поле. Наверное, я это заслужил.

Если ты играешь в основе с 2001 года, поверишь в то, что заслужил право на игру в финале. И наоборот, если ты потерял место в основе, надо честно признать, что парень, заменивший тебя, на данный момент лучше. К 2001 году я играл в команде уже три сезона, но последние два месяца основным вратарем был Сесар. Я уважал мнение тренера Висенте дель Боске, но считал, что заслуживаю место в основе, и поэтому тайно злился. Это чувство возникло у меня из-за того, что мне казалось, будто, просиживая на скамейке запасных, я теряю время. Я играл в матчах чемпионата, когда мы шли вровень с «Валенсией». Я играл в Лиге чемпионов вплоть до четвертьфинала и помог команде выйти в финал Кубка Испании. Я был убежден в том, что играю хорошо, и не понимал, почему меня заменили. И вот мне представился шанс восстановить статус-кво.

Повторю: я вышел на поле не с намерением доказать всем, как я хорош, а думая лишь о том, как здорово — сыграть еще в одном финале, помочь «Реалу» выиграть девятый Кубок чемпионов, главную клубную награду, трофей, который больше всех радует болельщиков.

Между тем ситуация на поле была непростая. Благодаря голу Рауля и ошеломляющему удару с лета Зинедина Зидана мы вели 2:1, но соперники изо всех сил давили на нас. В этих условиях если кто-то и мог забить, так только они. Тот факт, что нам оказалось очень тяжело, может, и мог кого-то удивить, но только не меня.

«Байер» был хорошей командой, по-настоящему хорошей, с несколькими поистине первоклассными игроками. Она впервые участвовала в игре такого уровня, так что не считалась бесспорным фаворитом. И тем не менее на пути в финал она показала великолепный футбол, победив множество команд. Помню, что в полуфинале «Байер» обыграл «Манчестер Юнайтед», клуб, который в этом турнире обычно проходит далеко; другой его знаменитой жертвой оказался «Ливерпуль». Так что я знал, что нам будет тяжело.

Да и вообще, в финале всегда играть сложно, против любого соперника. Из-за популярности нашего клуба и некоторых его действительно великолепных игроков бесспорными фаворитами в финале считались мы, но нас это не обольщало; мы понимали, что можем выиграть, но, конечно, не со счетом 5:0 — такого просто не бывает. Когда мы вели 2:1, соперники начали на нас давить, и нам пришлось защищаться изо всех сил — ничего другого нам не оставалось.

На нас обрушился шквал атак, и мы немного растерялись. Все наши мысли были о том, как бы не дать соперникам сравнять счет. Несмотря на преимущество в голах, мы понимали, что, если хотим довести матч до победы, нам придется сильно попотеть.

Конечно, для меня этот финал стал особым. Я несколько раз спас ворота в сложнейших ситуациях. Наиболее опасным был мяч, посланный в ворота Димитаром Бербатовым. Он бил всего с двух метров, но я смог ногой отбить мяч. Потом героями этого матча назвали Зидана и меня: его — за великолепный гол, меня — за отчаянные броски. Но думаю, дело не только в нашем мастерстве, но и в благосклонности к нам фортуны. Моя игра не была какой-то особенной, просто я вовремя оказывался там, где мне надо было быть, и играл так, как надо. Разве что можно отметить высокую скорость моих перемещений в воротах. Конечно, в том, что преимущество в матче оставалось за нами, есть и моя заслуга.

Впрочем, я понимаю, почему болельщики так хорошо отнеслись к моему выступлению, я и сам доволен им, но хочу подчеркнуть: мои высшие достижения были еще впереди. В преддверии чемпионата мира вратарь «Валенсии» Сантьяго Каньисарес получил травму: он уронил бутылочку с лосьоном после бритья, та разбилась, и один из осколков поранил ему сухожилие. Я получил шанс стать вратарем номер один в испанской сборной и очень этому обрадовался. Я хорошо отыграл в Корее, особенно в серии пенальти против Ирландии. С этого турнира я вернулся другим человеком и другим игроком. Всего за несколько месяцев я прошел путь от вратаря, вышедшего только на замену в Глазго, до героя мирового чемпионата. Лишь после этого я стал нынешним Икером Касильясом.

Меня нередко спрашивают, в чем секрет успеха вратаря, отражающего пенальти. А никакого секрета нет. Скорее можно говорить об удаче. Когда игрок из команды соперника начинает разбег, ты следишь за его движениями и в голове твоей мелькают мысли о том, что это за футболист, как он обычно пробивает пенальти, куда собирается направить мяч. Все это так, но все равно, если удается отразить такой удар, то благодарить за это надо главным образом удачу. В Корее я был удачлив, чему, думаю, во многом мне помогла та игра в Глазго, когда я вышел на замену. Многие называли меня самым удачливым человеком на свете: еще бы, сначала Сесар получает травму в финале Лиги чемпионов, потом прямо накануне чемпионата мира выходит из строя Каньисарес. Как говорят испанцы, мне преподнесли цветок. Да нет, это уж целый букет!

Но воспользоваться удачей тоже надо суметь. Что толку от удачного стечения обстоятельств, если при этом ты совершишь несколько грубых ошибок! Надо научиться ждать своего шанса и быть уверенным в том, что, когда он появится, ты не оплошаешь. Финал 2002 года — идеальное подтверждение этого. Выбыть из основы было очень обидно, но я закрыл рот на замок, ни на что не жаловался, продолжал упорно работать и в конце концов получил заслуженную награду.

Отбив сложный мяч, обычно не думаешь: «Ммм... Здорово сделано!» Скорее сразу же лезут другие мысли: «Эй, ребята, смотрите внимательно! Сейчас мяч мог залететь нам в сетку! Это опасно! Если они нам забьют, придется играть дополнительное время!»

Конечно, во время финала против «Байера» у меня были особые чувства. Я понимал, что до самого конца на нас будут изо всех сил давить, поэтому времени торжествовать по поводу удачной игры у меня просто не было: следовало сражаться дальше. Получилась нервная, острая и жесткая игра. Оглядываясь теперь назад, я понимаю, что это был самый трудный матч в моей карьере. Не забуду того дивного облегчения, которое принес нам финальный свисток.

1хогда судья объявил об окончании матча, я заплакал. У многих болельщиков представление обо мне как о вратаре сложилось именно в этом матче, особенно после удара на последней минуте Йилдирая Бастюрка, когда я в скольжении на одном колене преградил путь мячу. Не забудьте и историю с рукавами моего свитера. Итак, я покинул поле плачущим. Для слез не было какой-либо конкретной причины, это была реакция на все, что навалилось на меня в последнее время. Злость, уныние, радость, облегчение — все, что переполняло меня в этот день, теперь обернулось слезами. Признаюсь, я плакал больше от раздражения и облегчения, чем от счастья. Я осознавал, что мы выиграли Лигу чемпионов, но все-таки больше думал о тех нескольких месяцах, когда меня не ставили в основу. Тяжело, когда считаешь, что все отлично, и вдруг... становишься запасным. И тем не менее перевод в запас мне помог: это испытание заставило меня многое переосмыслить, духовно закалило меня, что почувствовал и я сам, и другие. Я пережил тяжелое время, но — все хорошо, что хорошо кончается.

А еще я очень скучал по своей семье. Из моих родственников в Глазго приехали только отец и брат. Мама осталась в Мадриде, как и многие мои друзья, они не поехали, поскольку считали, что я не буду играть. Поэтому мне было немного грустно оттого, что в такой важный для меня момент со мной рядом не оказалось многих близких мне людей. Да, они смотрели трансляцию по телевизору, и игра им очень понравилась, но, конечно, ощущения у телеэкрана совсем не те, что на стадионе, — ничто не может заменить непосредственного присутствия на трибуне. А матч получился захватывающим и подарил уйму эмоций. Он заставил всех страдать, и мне это понравилось: настоящий футбол и должен быть таким.

Я общался с родными вскоре после игры, они поздравили меня и сказали, что я заслужил участие в ней, потому что так много работал для этого, потому что терпел неудачи молча, не жалуясь, хотя действительно заслуживал играть за основной состав.

На тот момент мне было всего лишь 20 лет (21 мне исполнилось через несколько дней), но я не считаю себя тогдашнего молокососом: я действительно играл достаточно хорошо для того, чтобы выйти на поле в финальном матче. Ни одну игру я не провел плохо. Когда меня посадили на скамейку запасных, в моей голове начали крутиться мысли вроде: «Что же это такое?»

В глубине души я знал, что мог сыграть и должен был сыграть. Мои слезы были слезами обиды, но теперь я стараюсь не думать об этом. Сейчас уже все позади, все случилось так, как случилось, и нечего ворошить прошлое. Тот момент, когда я получил шанс выйти на поле, все изменил, и я не могу ни на что жаловаться, потому что в конечном счете все получилось так, как надо.

Хотя мне было всего 20 лет, это был уже мой второй финал Лиги чемпионов. А свой первый финал я выиграл в 18 лет. Тогда меня это не удивляло, но сейчас, глядя на восемнадцатилетнего паренька, играющего в основном составе мадридского «Реала», я сначала думаю, что это абсолютно ненормально, но потом вспоминаю, что сам был таким. Сейчас, по прошествии лет, я стал более критичным, более взвешенным. Теперь о совсем молодом парне, попавшем в основной состав, я перво-наперво думаю: «Посмотрим-посмотрим, как ты справишься». Между тем, когда я был на его месте, подобных мыслей у меня не возникало ни на мгновение.

I 1осле финала в нашей раздевалке творилось что-то невероятное. Впрочем, такая же атмосфера была и после нашей предыдущей победы в Л иге, после того как мы в матче с «Валенсией» в Париже выиграли восьмой Кубок чемпионов, победив со счетом 3:0. Вообще, когда команда одерживает важную победу, в ее раздевалке всегда происходит нечто особенное. Именно там больше, чем где бы то ни было, игроки наслаждаются своей победой, особенно если это касается финала Лиги чемпионов. В этой ситуации ты получаешь право вести себя глупо. В Глазго мы так и делали. Просматривая те фотографии и видео, я все время думаю: «Неужели это я? Какой идиот!»

Но в момент ликования таким мыслям нет места. В этот момент эмоции удержать невозможно, да и ненужно. После такого напряжения можно немного расслабиться. Есть фотографии, где я корчу рожи, принимаю дурацкие позы, прыгаю, визжу. При нервной разрядке обычно все именно так и происходит.

После победы в Париже нам устроили роскошный ужин, а потом мы полетели домой в Мадрид отмечать с болельщиками победу, как обычно, возле Сибелес — фонтана в центре города. По-моему, эта традиция возникла с первыми европейскими победами «Реала». Под ликование болельщиков мы вскарабкались на основание фонтана и тоже дали волю эмоциям. Это было здорово! После победы в Глазго было то же самое, только празднования были короткими, ведь совсем скоро нам предстояло ехать на чемпионат мира. Но тогда, в Глазго, я вместе с отцом и братом и семьями других игроков отрывался на полную катушку. Было действительно весело. Однако в ту же ночь я посмотрел нашу игру по видео. Ничего удивительного, Зинедин Зидан меня даже превзошел: он не отрываясь посмотрел этот матч несколько раз. Да, со временем все больше понимаешь, что та игра была для меня особенной. В ней сошлись очень много факторов: травма вратаря, что не часто происходит в финале Лиги чемпионов, предыдущие очень тяжелые для меня месяцы, когда я не играл за основу, моя игра, убедившая тренера сборной взять меня на чемпионат мира, моя молодость, то, что это был мой второй финал в Л иге чемпионов за три года, — смотрите, сколько вокруг этого матча для меня наворочено. С годами он приобрел еще большее значение, потому что с тех пор мы не выигрывали в этом турнире.

Когда снова просматриваешь игру, вспоминается все до малейших подробностей, но теперь можно лучше осознать происходившее на поле. Надеюсь, однажды этот матч посмотрят мои дети и он им понравится. Хорошо, что сейчас есть замены, не то что в год первой победы клуба в Кубке чемпионов, когда в нем играли такие великие игроки, как Альфредо Ди Стефано, Ференц Пушкаш и «Пако» Хенто. Если бы менять игроков не разрешалось, Сесару пришлось бы продолжать играть с травмой или нужно было бы отправлять в ворота полевого игрока, так что мне не представился бы шанс сыграть в том финале. Я довольно часто смотрю этот матч, я люблю это делать — ведь так приятно осознавать, что ты вписал яркую страницу в историю Лиги чемпионов и историю клуба.

Мы отыграли очень хорошо, но не думаю, что тогда мы надеялись выиграть и в следующем году. Конечно, мы были уверены в себе, но, даже несмотря на эйфорию от успеха, понимаешь, как сложно снова победить в таком турнире. Да, ты знаешь, как использовать преимущество своего успеха, насладиться им и выжать из него максимум, но не ведаешь о том, когда у тебя появится еще один шанс. До этого «Мадрид» не побеждал 32 года, а мы за пять лет сыграли в трех финалах и все три выиграли.

IV 1еня часто спрашивают, почему мы не пошли дальше и не выиграли еще что-нибудь, особенно если учесть, что в нашем составе играли такие суперзвезды, как Луиш Фигу и Зинедин Зидан. Теоретически, если судить по именам, мы после этого стали даже сильнее, потому что к нам пришли и другие звезды, чтобы повторить успехи, достигнутые нами в 2000 и 2002 годах. Думаю, истина заключается в том, что в 2000 и 2002 годах, помимо того, что в нашем составе действительно играли первоклассные футболисты, в команде царила особая атмосфера, а у игроков был особый настрой. Более того, полагаю, люди не до конца оценили наши команды, игравшие в победные для нас годы, и то, что им удалось достичь. Впрочем, то же самое можно сказать и о команде, которая в 1998 году в Амстердаме в матче с «Ювентусом» выиграла седьмой Кубок чемпионов.

В прессе нам дали прозвище Galactico. Первоначально это была шутка, но потом оно к нам приклеилось. Его стали настолько часто повторять, что порой это сильно нас донимало. Но сказать, что мы особенно по этому поводу переживали, не могу. Не считаю, что это прозвище давало нам и какие-то преимущества, скорее наоборот, мешало. Я не Galactico, я просто парень, который пришел в «Реал» из молодежной команды, вот и вся моя история.

Да, «Реал», выигравший Лигу чемпионов в 2000 и 2002 годах, был особенным клубом. В нем были сильные футболисты и до так называемой эры %а1асНсо. Мы были сильны даже с точки зрения количества звезд среди нас. Когда мы выиграли восьмой Кубок чемпионов, в команде была нормальная, здоровая атмосфера. Почти все мы были испанцами, молодыми парнями с большими надеждами и мечтами, амбициями и энергией. Девятый Кубок чемпионов мы завоевали почти в том же составе, после предыдущей победы к нам присоединились только Сантьяго Солари и Зи-дан. Но потом удача стала изменять нам. Приходили новые игроки, причем великолепные, но мы так больше и не смогли выиграть ничего важного, все европейские турниры складывались для нас неудачно.

Даже те, кто не был испанцем, каким-то образом умудрялись походить на них, например Редондо и Роберто Карлос — они прожили в Испании очень долго и отлично в этой стране освоились. Словом, атмосфера в команде была позитивной, здесь царили веселье, доброжелательность, единение.

Я пришел в этот коллектив совсем молодым парнем. Мой дебют состоялся, когда мне было всего 17 лет и я еще учился в школе, но мне повезло, потому что вокруг меня было много и других молодых игроков. Иван Эльгера, Мичел Сальгадо, Фернандо Морьентес... В окружении ребят, близких мне по возрасту, я чувствовал себя увереннее. В команде было полно шутников, и среди них особенно выделялся Иван. Я, кстати, больше остальных испытывал на себе его шуточки, наверное, потому, что был самым молодым. Но все эти шутки и подначки не вызывали обид; наоборот, они делали нас ближе друг к другу, помогали нам находить общий язык.

Капитаном у нас был Фернандо Иерро, внушительная фигура с большим весом — и в прямом, и в переносном смысле. Он действительно мог завести нас и на поле, и за его пределами и весьма существенно влиял на отношения игроков с прессой и даже с болельщиками. Можно сказать, что большинство из нас научились у него очень многому. Сейчас я, будучи уже давно игроком первого состава, можно сказать, ветераном, благодаря Фернандо знаю, как вести себя с юными новичками, как передать им любовь к нашему клубу, ощущение его важности и своеобразия.

Я так давно играю в «Реале», что мое восприятие этого клуба стало уникальным. Так, как я, к нему не относится никто. И это неудивительно: человек, находящийся в клубе девять лет, смотрит на него не так, как тот, кто отыграл за него всего один сезон. Пусть я не всегда был в основном составе, это не имеет значения. Меня здесь «создали» — и как игрока, и как человека, — и теперь я стараюсь продолжать делать то, что делал Фернандо. Понимая, что такое настоящая команда, ты стараешься лучше играть в ней свою роль: выслушиваешь других игроков, присматриваешься к ним, помогаешь им освоиться, вселяешь в них уверенность, объясняешь, что представляет собой клуб. Это очень важно — когда рядом с тобой есть лидер, который при необходимости может помочь, на которого можно равняться.

Все эти факторы и сделали нас чемпионами Европы. Обидно, что мы не смогли повторить свой успех. Несомненно, на нас слишком сильно давила слава Galactico, но я не думаю, что все так просто. Мне кажется, люди привыкли к нашим победам, и это оказывало на нас огромное психологическое давление.

Мы привыкли побеждать в своем чемпионате, в матчах на Кубок Испании, в Лиге чемпионов, и болельщики ожидали от нас все новых и новых побед, думая, что мы будем играть лучше и лучше.

Они надеялись на то, что мы будем выигрывать все в каждом сезоне, и, видимо, не понимали, насколько это трудно. Выиграть сразу три турнира: чемпионат Лиги, Кубок и Лигу чемпионов — такое почти невозможно. Это сделал только «Манчестер Юнайтед», ну, может, еще какие-то команды. И вот этого стали ожидать от нас.

Казалось, болельщики не ценили то, что мы уже выиграли, они не принимали во внимание наши прошлые успехи, им все время хотелось большего. В одном сезоне мы выиграли Межконтинентальный кубок, Лигу чемпионов и Суперкубок Европы — невероятный набор наград за один год, но люди продолжали говорить: «"Мадрид" выиграет все». Минуточку! Это не так просто! А что происходит потом? Потом идут два-три сезона, когда мы не выигрываем ничего, и реакция такая, словно наступил конец света.

О мадридском «Реале» говорят, что он попытался творить футбольную историю, но не смог завершить начатое, что он мог дать старт новой эре в футболе, но не осуществил этого. Я не согласен с подобными утверждениями. Не сказал бы, что мы только пытались творить историю. Мы ее творили.

Мы выиграли три Лиги чемпионов за пять лет — разве это ни о чем не говорит? Ни у кого нет на счету подобного рекорда. Не забывайте, что в то же время мы побеждали и дома. Единственное, что мы так и не смогли выиграть, так это Кубок Испании. В Европе мы побеждали многие команды, выиграв три Лиги чемпионов, три за пять лет — ведь это поистине историческое событие! Так что мы действительно открыли новую футбольную эру и вписали наш клуб в историю этой замечательной игры.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

САНДРО МАЦЦОЛА

 

ФОРВАРД 1954-1977

РОДИЛСЯ 8 ноября 1942 г. в Турине, Италия.

КОНТРАКТ С «ИНТЕРНАЦИОНАЛЕ»: В 1954 Г. как юниор.

КАРЬЕРА В «Интернационале»: 565 матчей, 160 голов.

ДОСТИЖЕНИЯ: 4 выигранных чемпионата Италии, 2 Кубка чемпионов, 2 Межконтинентальных кубка, 43 матча за сборную Италии.

ОКОНЧАНИЕ КАРЬЕРЫ ИГРОКА: май 1977 Г.

 

Карьера Сандро Маццолы началась в обстановке повышенного внимания к нему, потому что он был сыном игрока сборной Италии Валентине Маццолы, погибшего вместе со своей командой в авиакатастрофе, случившейся в 1949 году. Когда Маццоле-младшему исполнилось 22 года, он был уже известен как игрок основного состава «Интера» и как ключевая фигура команды, дважды выигравшей Кубок чемпионов под руководством Эленио Эрреры. Он помог Италии победить на чемпионате Европы в 1968 году. После завершения карьеры игрока работал спортивным директором «Интера», а потом занял такую же должность в «Торино», бывшем клубе своего отца. Сейчас он футбольный эксперт на итальянском телеканале

 

«Интернационале» 3 — «Реал» (Мадрид) 1

Среда, 27 мая 1964 года

Стадион «Пратер», Вена 72 000 зрителей

Через год после того, как «Милан» выиграл Кубок чемпионов, такую же победу одержал и «Интер», подтвердив лидерство итальянских команд в Европе тех лет.

 

Составы команд

 

Джулиано Сарти , Тарчизио Бурньич, Джачинто Факкетти, Карло Таньин, Аристид Гуарнери, Армандо Пики, Да Кошта Жаир, Сандро Маццола, Аурелио Милани, Луис Суарес, Марио Корсо

 

Хосе Висенте, Исидро Диас, Хосе Сантамариа, Энрике Пачин, Игнасио Соко, Люсьен Мюллер, Амансио, Рафаэль Фело, Альфредо Ди Стефано, Ференц Пушкаш, Франсиско Хенто,

 

Голы

Маццола 43, 76, Милани 62

Фело 69

 

Судья

Штолль (Австрия)

 

Мы вели 3:1 и с нетерпением ждали, когда раздастся финальный свисток, но часы словно остановились. Мы знали, что игра подходит к концу, и мы впервые так близки к победе в Кубке чемпионов, да еще над мадридским «Реалом». Это казалось невероятным. Раньше я и представить себе такого не мог.

Перед матчем я случайно встретил Альфредо Ди Стефано. Это произошло у стадиона «Пратер». Какое-то время я смотрел на Ди Стефано как завороженный. Вокруг было темно, и в этой темноте он

казался очень большим. Я простоял, глядя на него, минут десять, просто наблюдая вблизи великого чемпиона, который болтал со своими одноклубниками. Я был потрясен: мой кумир всего лишь в нескольких метрах от меня! Мне отчаянно захотелось получить его майку, поэтому на последних минутах матча я бегал рядом с ним, чтобы первым попросить ее. Несмотря на то что его команда проигрывала, Ди Стефано боролся до конца. Это настоящий лидер! Но вот судья дал финальный свисток, и тут я понял, что Ди Стефано от ме-

ня слишком далеко. Прежде чем я побежал к нему, меня за плечо тронул Ференц Пушкаш. Я повернулся. «Я играл однажды против твоего отца, и ты молодец, парень, ты отстоял его честь и заслужил это», — сказал он и вручил мне свою майку.

Моего отца звали Валентине, он был капитаном «Торино», команды, которая погибла в авиакатастрофе у горы Суперги. Отец был одним из лучших игроков Италии. Я сразу позабыл обо всем: о награде, майке Ди Стефано, празднике. Вот он мой приз, его вручил мне великолепный игрок. Не могу описать свои тогдашние чувства. Даже сейчас эта майка остается для меня самой ценной из всех полученных мною наград. Иногда я беру ее в руки, и тогда воспоминания сразу уносят меня в прошлое.

В самом начале карьеры, когда я был подростком, мне было нелегко, поскольку все, кто приходил посмотреть, как я играю, ожидали увидеть такого же одаренного игрока, каким был мой отец. Но я таким не был. О моей игре не всегда отзывались положительно, и, честно говоря, мне было сложно не впасть в депрессию, когда я слышал, как обо мне говорили: «Зачем он притворяется, будто что-то смыслит в футболе? Чем раньше он бросит играть, тем лучше».

Иногда у меня все же опускались руки, поскольку никто не верил в мои возможности. Однажды, когда мне было шестнадцать, я даже занялся баскетболом. Но это увлечение продолжалось недолго, потому что истинной моей страстью был футбол. Как ни странно, но моя принадлежность к знаменитой фамилии начала по-настоящему помогать мне лишь тогда, когда я стал профессиональным футболистом. Скоро я понял, что болельщики моего отца стали и моими болельщиками. И вот я стоял лицом к лицу с живой легендой, с самим Пушкашем, выиграв у него Кубок чемпионов. Какой чудесный реванш, какое приятное достижение!

Та победа была важна не только для «Интера». Она привела к большим переменам во всем европейском футболе. Спустя год после выигрыша «Милана» итальянцы побеждают снова. В течение следующих пяти лет у них были еще две победы — по одной у «Интера» и «Милана» — и одно поражение в финале. Неплохо для стиля, который в прессе до сих пор именуют катеначчо, стиля, основанного на сильной защите. Честно говоря, я не совсем понимаю значение этого слова, потому что в серии А «Интер» проводил за сезон по тринадцать, а то и пятнадцать матчей, во время которых наш вратарь даже не прикасался к мячу. Мы всегда атаковали и старались забить как можно больше мячей. То же самое происходило и в Европе. Единственное отличие состояло в том, что если мы играли против более сильной команды, то не лезли сразу вперед, а ждали ее атак. Так действовали мы и в тот вечер в Вене, на встрече с мадридским «Реалом». Мы бы не смогли забить, если бы плохо играли, к тому же на финал мы выставили пятерых игроков атакующего плана.

"Чогда в 1960 году наш тренер Эленио Эррера пришел в «Интер», его Уже называли Волшебником — за новые методы, которые он привнес в подготовку команды. С ним все было по-новому. Он сделал себе имя в «Барселоне», из года в год бросая вызов великому «Реалу». Перейдя в «Интер», он попросил руководителей этого клуба заключить контракт и с Луисом Суаресом. Анжело Моратти, отец нынешнего президента Массимо, согласился с аргентинским тренером.

Эррера был гордым, самоуверенным и сильным человеком, его поведение было похоже на диктаторское. Он никогда не посвящал игроков в свои решения, не любил обсуждать свое мнение даже с

опытными футболистами. На команду он всегда смотрел сверху вниз, потому что знал о своей харизме. Иногда его жесткое отношение к нам трудно было понять. Эррера любил рассказывать итальянским журналистам о том, что, когда он улетал в Милан подписывать контракт, проститься с ним в аэропорт приехали пять тысяч болельщиков. Позднее Суарес злословил, говоря, что они приехали на радостях, потому что недолюбливали Эрреру.

Его появление имело действительно большое значение и для «Интера», и для всего итальянского футбола. Он разработал новые методы тренировки и мотивации, новую систему питания. Многие его новации используются до сих пор. Перед игрой Эррера заставлял каждого футболиста произнести о ней несколько слов, что-то вроде клятвы перед всей командой. Это помогало игрокам глубже осознать свою ответственность. Каждая неделя начиналась с кошмара — взвешивания. Если футболист набрал лишний вес, даже всего килограмм, его штрафовали. Эррера был помешан на подобных мелочах. Помню, на стенах раздевалки он развешивал плакаты с лозунгами вроде: «Игрок, который не сделал всего, что мог, не сделал ничего», «В современном футболе важнее всего скорость» или «Мы победим, потому что мы лучшие. Неужели кто-то в этом еще сомневается?».

А еще он любил изменять распорядок дня перед важной игрой и придумывать что-нибудь новенькое, чтобы снять напряжение. В 1963 году перед матчем против «Ювентуса», принесшим нам первый чемпионский титул под его руководством, Эррера в последнюю минуту решил поменять отель, поскольку боялся, что нас захотят отравить. За день до финала в Вене он отменил последнюю тренировку и отвез всю команду на озеро неподалеку от города — порыбачить.

Не могу сказать, что мне с самого начала удавалось легко находить общий язык с Эррерой. Я пришел в «Интернационале», когда мне было 12 лет. Отпустить меня играть столь рано убедил мою маму Бенито Лоренци, бывший игрок сборной Италии. Она, конечно, была против — из-за школы. У нас с ней был уговор: во-первых, я должен хорошо учиться, а во-вторых, могу идти на тренировку только когда сделаю все домашние задания. Из-за этого чуть было не сорвался мой дебют в серии А. Во вторник перед последней игрой сезона наш тренер Джузеппе Меацца объявил, что в знак протеста «Интер» будет участвовать в переигровке решающего матча против «Ювентуса» молодежным составом. «Интер» уже однажды выиграл этот матч, но Футбольная ассоциация Италии решила переиграть его, поскольку тогда

незадолго до финального свистка на поле почему-то оказалось больше футболистов, чем предусматривают правила. В ожидании матча я не находил себе места, предвкушая игру против Джона Чарльза, Джампьеро Бониперти, Омара Сивори. Матч был назначен на субботний полдень, однако, когда мама узнала, что в тот день у меня три экзамена в школе, она запретила мне играть. Я был в отчаянии, не зная, что делать. В конце концов спортивный директор «Интера» Итало Аллоди объяснил моей маме, что я могу сдать экзамены утром, а потом за мной заедут и отвезут в Турин. Это было самое долгое утро в моей жизни... В Турине мы проиграли 1:9, зато я забил свой первый гол, с пенальти.

Через несколько месяцев меня постигло одно из самых тяжелых разочарований в моей жизни. Я думал, что останусь в основном составе, поскольку тренировался вместе с ним все лето, но после товарищеского матча против «Варезе» Эррера огласил список игроков, которые поедут в Египет на серию новых товарищеских встреч. В раздевалке было 24 человека, и он назвал фамилии всех, кроме моей. Я был в шоке.

С финансовой точки зрения футбол тогда весьма отличался от современного: даже несмотря на то, что мой отец был одним из лучших игроков своего времени, мы испытывали большие материальные трудности. После его смерти наша семья переехала в деревню Кассано д'Ад-да под Миланом. Когда я понял, что Эррера не хочет, чтобы я играл в команде, я попросил его продать меня в другой клуб. Мне нужны были деньги, и я, чтобы немного подзаработать, был готов играть и во втором составе. Руководство «Интера» согласилось продать меня в «Комо», но перед тем, как я подписал контракт, меня попросили сыграть за «Интер» в составе дублеров. В этой игре мне удалось забить два мяча.

Я не знал тогда, что на матче присутствовали Моратти и Эррера. Только спустя несколько лет я понял, что это Моратти заставил Эрреру изменить свое мнение обо мне. На следующий день руководство «Интера» пригласило меня в команду, и я подписал первый в своей жизни контракт. Через две недели я уже был в основном составе, и моя жизнь резко изменилась.

За несколько лет Эррера создал сплоченный, дисциплинированный, боевой коллектив. Он всегда настаивал на том, чтобы в первую очередь тренировать ум и только потом тело. Эррера буквально изматывал нас на тренировках, а когда мы начинали жаловаться, обычно отвечал: «Мяч еще не устал, продолжаем». Он был лидером, и никто не отваживался пойти против него. Только у Суареса, которого в команде звали «сын Эрреры», были с ним другие отношения.

Суарес был первоклассным игроком, у которого я учился и на которого равнялся. Он тренировался даже по выходным и неукоснительно соблюдал режим. Может быть, причина его особых отношений с тренером была в том, что они знали друг друга раньше. Эррера всегда был жестким по отношению к нам и мягким по отношению к нему. Помню, однажды мы выиграли у «Реала». Это была товарищеская встреча, но тем не менее мы были очень рады. Эррера не хотел, чтобы мы отмечали эту победу, и, когда мы приехали в отель, отправил нас по номерам. Ни поздравлений, ни праздника — такое разочарование! Поэтому несколько игроков тайком пришли в наш с Суаресом номер, где мы устроили маленькую вечеринку для своих: шампанское, сигары, покер. Наше веселье было в самом разгаре, когда, в час ночи, кто-то постучал в дверь. Это был Эррера. Он вошел и начал кричать на нас. Мы все приутихли в испуге, и только Суарес как ни в чем не бывало продолжал курить сигару. «Пицци, штраф. Маццола, штраф. Корсо, штраф». Кто-то потом пошел к Эррере и спросил, почему он не оштрафовал Суареса. «Потому что его не было в номере», — ответил тренер. Это была ложь, но он предпочел сделать вид, будто не заметил Луиса.

Я часто жил с Суаресом в одном номере. Даже сейчас мы хорошие друзья. Он так много рассказывал мне про легендарный «Реал», про Ди Стефано, Хенто и Пушкаша, что, когда я их встретил, мне показалось, будто знаю о них все. Суарес любил говорить, как сильны, опытны и быстры игроки «Реала». Да, прежде всего они были нашими кумирами и только потом — соперниками. Однако перед финалом мы так волновались, что Суарес начал высказываться о мадридцах более сдержанно.

Наша первая игра в турнире была против «Эвертона». Честно говоря, она оказалась самой сложной во всей серии. Нам пришлось очень нелегко. «Эвертон» был по-настоящему хорошей командой, к тому же мы не привыкли действовать против соперников с двумя центральными нападающими. Я сыграл тогда плохо, не знаю почему. По итогам двух матчей мы все же выиграли со счетом 1:0 и прошли дальше. Наши тогдашние эмоции трудно описать. Все было непривычным, новым. «Интер» уже не раз выигрывал национальные трофеи, но в отношении Кубка чемпионов все было впервые. Вдобавок над нами довлело то, что в прошлом году победил «Милан», став первой итальянской командой, добившейся такого высокого результата. Нам хотелось сыграть не хуже, хотя это было непросто, ведь мы ничего не знали о наших соперниках, не то что сейчас. Конечно, Эррера ходил на их матчи, а потом описывал нам их манеру игры, но... Жаль, что в те годы не было видео.

Придавая большое значение нашему психологическому настрою перед игрой, Эррера перед каждым матчем давал нам фотографии наших соперников и комментировал их. Например, так: «Этот парень не выпустит тебя из виду и будет все время наступать тебе на пятки. Успокойся и постарайся бегать так быстро, как только можешь. Он силен, но не настолько быстр, как ты».

Первые матчи на Кубок чемпионов были интересными, мне нравилось путешествовать, хотя по понятным причинам я боялся летать. Во втором этапе мы играли против «Монако». Счет 4:1 по результатам двух встреч мало говорит о том, что это были за матчи, а между тем они стали настоящими битвами. Мы победили в обеих играх, но в Марселе, где «Монако» обычно проводил европейские матчи, были травмированы три наших игрока, и в последние двадцать минут игры мы были на поле ввосьмером. В те времена не было замен, поэтому, забив два гола, я начал играть в защите. Наше ощущение от победы было непередаваемым. Для меня этот успех имел еще большее значение, потому что я впервые забил мячи в Кубке чемпионов. В конце матча я удостоился великой чести: ко мне подошел капитан «Монако», игрок сборной Франции, и поздравил нас.

В четвертьфинале мы играли против белградского «Партизана». Пожалуй, для меня это были самые простые игры серии. Мы выиграли без особого труда. Накануне ответного матча Эррера, как обычно, решил проверить, что мы едим и пьем. У меня всегда были проблемы с пищеварением, не знаю почему, но из-за предписанной им диеты у меня постоянно болел живот. В тот вечер я болтал с кем-то из команды в ресторане отеля и вдруг заметил, как Суарес берет вилку и нож и Уходит в наш номер. Через некоторое время я решил отправиться к нему. Дверь нашего номера оказалась запертой, на мой стук никто не ответил. Я знал, что Суарес там, поэтому продолжал стучать. Через некоторое время он открыл дверь и встретил меня молчанием.

«Что ты тут делаешь?» — поинтересовался я. Ответа не последовало. Потом я заметил на столе хлеб, продукт из числа строго-настрого запрещенных для нас Эррерой. Захваченный врасплох, Суарес был вынужден признаться мне, почему он всегда ездил с двумя сумками: одна предназначалась для одежды, а другая — для дополнительной еды. Это стало нашим общим секретом. Теперь мы, как обычно, ели на ужин вместе с командой только ризотто с оливковым маслом и иногда говядину, но потом, в номере, продолжали трапезу, лакомясь французским вином, хлебом, сыром и копченой колбасой, — узнал бы об этом Эррера, убил бы нас!

Несмотря на выход в полуфинал, мы все равно даже не помышляли о том, что можем победить в этом турнире. По крайней мере, я об этом не думал. Для меня все было так ново, так непривычно, что я не мог загадывать далеко вперед и жил сегодняшним днем. Кроме того, все мы понимали, что у нас недостает опыта участия в международных матчах — а это серьезная причина не проявлять излишнего оптимизма.

Встреча в полуфинале с «Боруссией» из Дортмунда была настоящим приключением. Это были два отличных матча против гордого соперника. Немцы никогда не сдаются, и «Боруссия» была именно такой командой. Я знаю, тогда ходили слухи о том, что руководство «Интера» якобы подкупило судью. Хочу заверить: это неправда. Наша команда просто была лучше, и судья ничем нам не помог. Не понимаю, откуда такие подозрения. Мы действительно хорошо играли и получили то, что заслужили, выиграв по сумме двух матчей 4:2. Подобные наговоры можно объяснить лишь завистью.

Мне казалось большим достижением уже то, что мы вышли в финал. Ведь мне тогда было только 22, а между тем я играл на таком высоком уровне! Двумя годами ранее я был готов подписать контракт с клубом серии В только для того, чтобы заработать деньги и доказать себе и другим, что я могу быть профессиональным футболистом. А теперь я готовился сыграть против лучшей команды мира, команды, которая пять раз подряд выигрывала самые важные клубные соревнования! Благодаря Суаресу мы знали о «Реале» все, что можно узнать о сопернике.

Сейчас за игрой Рональдиньо, Зинедина Зидана, Уэйна Руни и других звезд можно почти каждый день наблюдать по телевидению. Но в те годы все было не так. Чаще всего мы играли против людей, которых никогда раньше не видели. Правда, с «Реалом» все было по-другому. О Ди Стефано, Хенто, Сантамарии и Пушкаше мы знали почти все. Я вообще считаю Ди Стефано лучшим игроком всех времен. Забудьте о Пеле и Диего Марадоне, Ди Стефано был сильнее. Суарес рассказывал нам и о Пушкаше, «Полковнике», как его называли. Пушкаш числился офицером венгерской армии, и, когда он играл в венгерском «Гонведе», коммунистические власти в награду за крупную победу каждый раз повышали его в звании, в итоге он действительно стал полковником. Я с нетерпением ждал, когда встречусь с ним на поле.

В ночь накануне игры я не мог уснуть. Эррера чувствовал, что все в команде слишком напряжены, и пытался нас успокоить. Не помню сейчас, считал ли я, что мы проиграем, но ведь в глубине души мы всегда надеемся на то, что нам удастся совершить невозможное. Однако Эррера считал, что нервы помешают нам сыграть свой лучший матч. В душе он хотел взять реванш за то, что ему не удалось победить мадридский «Реал» в качестве тренера «Барселоны», и этот финал он очень не хотел проиграть.

Кстати, с момента приезда в Италию он еще не добился побед, хотя и зарекомендовал себя хорошим тренером. Между тем наставник «Милана» Нерео Рокко годом раньше выиграл Кубок чемпионов, и теперь пресса разжигала соперничество между ними. Эррера и Рокко очень разные по характеру, можно сказать, противоположности. Первый был почти отцом для своих игроков, переодевался в одной с ними раздевалке и самым опытным доверял секреты; второй вел себя как босс.

Эррера был гордым человеком, и даже если бы он отрицал то, что этот матч для него очень важен, это было бы неправдой. Он чувствовал, что должен всем доказать, чего он стоит. В «Интере» к нему не сразу пришли громкие победы. Более того, за год до этого финала Моратти чуть не уволил его. Президент «Интера» был недоволен результатами, которых Эррера добился к концу второго сезона, и решил поменять его на Эдмондо Фаббри. Фаббри уже подписал новый контракт, но Эррера смог убедить Моратти дать ему еще один шанс, и тот после часовой беседы согласился. Это было правильное решение, поскольку в тот сезон (1962/63) Эррера выиграл итальянский чемпионат, а в следующем — Кубок чемпионов. Пострадали только игроки, которым пришлось за одно лето пройти тренировки сначала по методике Фаббри, а потом по плану Эрреры.

Тренеру несложно психологически подготовить команду к таким важным матчам, как финал. Для мотивации не приходится долго искать нужные слова — понятно, что все игроки и так выложатся на поле на 110 процентов. Его основная задача в данном случае — правильно использовать это преимущество.

Эррера решил ее блестяще. С точки зрения тактики игра «Интера» была достаточно простой. Все мы знали, как вести себя на поле. Армандо Пикки действовал в качестве либеро и располагался за линией защитников. Двумя центральными защитниками у нас играли Аристид Гуарнери и Тарчизио Бурньич. Слева Джачинто Факкетти закрывал практически весь фланг. Блокировать самых опасных игроков соперника в центре поля поручалось Карло Таньину. На левом крае атаки играл Жаир, на правом — Марио Корсо. Плеймейкером у нас был Суарес, который должен был вести игру, придумывая новые, неожиданные ходы. Я играл в атаке рядом с центральным нападающим Аурелио Милани.

Когда Эррера работал с «Барселоной», он использовал тактику 4+2+4. В серии А он, недолго думая, поменял эту расстановку, поскольку в Италии она не срабатывала. Можно сказать, что мы играли по схеме 3+4+3, то есть почти с пятью игроками атаки. Вот почему я всегда смеюсь, когда говорят, что «Интер» проповедовал в игре стиль катеначчо. Конечно, играя против более сильной команды, мы предпочитали выжидать и проводить контратаки, но мы были командой, которая сама может забить много мячей, и, если у вас будет возможность посмотреть запись одного из наших матчей, вы восхититесь нашей фантазией на поле и великолепным качеством нашего футбола. Гарантирую, вы не заскучаете.

Как я уже говорил, в ночь перед матчем я не мог уснуть. Мы с Суаресом закончили наш второй ужин, сидели и болтали, о чем — не могу сейчас вспомнить. У Суареса было больше опыта, поэтому ему было проще справляться с напряжением. В полночь он выключил свет и сразу уснул. Я же никак не мог отключиться, перебирая в памяти всех игроков мадридского «Реала». И совсем не думал о нашей победе, хотя даже перед такой сложной игрой всегда на нее надеешься.

Эррера поменял кое-что в нашем распорядке дня: он дал нам команду переодеться в отеле, так как не хотел, чтобы перед матчем мы долго находились на стадионе, считая, что, если «Реал» будет поблизости, мы начнем больше волноваться. Отель же был нашей защитой, нашей крепостью, и он предпочел, чтобы мы покинули его полностью подготовленными к предстоящему сражению. Так проявилась его интуиция Волшебника.

Когда мы приехали на стадион, игроки «Реала» уже были там. Они выглядели спокойными и уверенными. Мы прошли мимо них и отправились в раздевалку. Я остановился, чтобы посмотреть на своих будущих соперников. Они мне так понравились, что я не мог отвести от них глаз и стоял как зачарованный. Сколько это длилось, не знаю, помню только, как в какой-то момент ко мне подошел Суарес и привел меня в чувство. «Сандро, ты еще насмотришься на них, и очень скоро. А сейчас пошли в раздевалку», — сказал он.

Моя мечта сбылась. Это трудно объяснить, но играть с «Реалом» было для меня такой честью, которую я тогда вряд ли до конца осознавал. В раздевалке Эррера не произносил никаких особых слов. Стояла ужасная тишина. Никто не разговаривал. Я не мог смотреть в лицо другим игрокам и только внимательно изучал свои бутсы, пока Эррера напоминал нам наши обязанности. Обычно он пытался поднять наш боевой дух. В этом случае он не отрицал невероятную мощь соперников, но не сомневался и в наших достоинствах, и прежде всего в скоростных качествах и энтузиазме, которые должны были сыграть свою роль. Это будет последнее «ура» в честь Ди Стефано и Пушкаша.

В том сезоне победитель прошлого розыгрыша Кубка «Милан» обыграл ИФК (Норрчепинг), однако в четвертьфинале его ждал настроенный на победу «Реал». Мадридцы победили со счетом 4:1 у себя дома, а затем проиграли 2:0 на «Сан-Сиро», и этого им было достаточно, чтобы пройти дальше и встретиться в полуфинале с «Цюрихом», с которым они легко разобрались. Перед финалом напряжение достигло предела.

Во время разминки наш вратарь Сарти поймал трудный мяч, но при этом неудачно упал. Решив, что сломал плечо, он запаниковал, то и дело причитая: «Я не могу играть, я не могу играть!» Эррера вызвал запасного вратаря Бугатти — тот сидел на трибуне, поскольку скамейки запасных в те годы не было. Но травма Сарти оказалась не такой уж серьезной, а столь бурная реакция на нее была вызвана в основном предматчевым напряжением. Осознав, что рискует пропустить самую важную игру, Сарти тут же пришел в себя.

По-моему, в первые двадцать минут матча я ни разу не дотронулся до мяча, а только туда-сюда метался без всякой пользы. Пару раз ко мне подбегал Суарес и кричал, чтобы я наконец собрался. Через некоторое время я все-таки успокоился и стал играть лучше. Перед самым перерывом мы вышли вперед. Гуарнери послал мне мяч, я быстрым ударом левой ногой направил его мимо всех защитников под перекладину. Гол!

Я никогда особо не выражал эмоций по поводу своих забитых мячей, разве что иногда, может быть, вскидывал руку вверх, но в этот раз все было по-другому. Я был на седьмом небе от счастья, поэтому побежал по полю, не в силах остановиться. Скоро меня догнал Суарес и привел в чувство: «Что ты делаешь? Игра еще не закончена». Он беспокоился насчет того, что мое ликование может повлиять на игроков «Реала», подхлестнув их в желании сравнять счет.

Во время перерыва в раздевалке снова царила тишина, лишь Эррера сказал несколько слов о том, что мы должны перейти поглубже в защиту и сделать ставку на контратаки. Честно говоря, никто не верил в то,

что мы можем выиграть. Мы знали, что второй тайм будет еще сложнее, чем первый. Так и оказалось. Уже через несколько минут после перерыва «Реал» полностью доминировал на поле. Мадридцы заставили нас обороняться, и нам повезло, что Ди Стефано попал в штангу.

После одной из контратак Милани забил второй гол. Лишь после этого у нас появились мысли о возможности победы. Не знаю почему, но на секунду я вспомнил об отце. Не могу много рассказать о нем, поскольку мои воспоминания начинаются примерно с шести с половиной лет, более ранние годы мне не запомнились. Когда я в первый раз увидел его на фотографиях, я очень удивился, потому что, хотя на самом деле он не был очень высоким, мне, ребенку, он представлялся великаном; помню его большие руки, которые, казалось, оберегали меня.

Много лет я испытывал довольно сильную неприязнь к «Торино». Честно сказать, особой причины для этого не было, но я не мог забыть, что мой отец умер только потому, что играл за эту команду. Глупо, но у меня были именно такие чувства.

Я не раз ходил на гору Супергу, где разбился самолет, но никогда не приходил туда на годовщину трагедии, когда там собирались болельщики «Торино». Много лет спустя, став спортивным директором «Торино», я решил сходить туда в этот день. Никогда не забуду увиденного. Первый раз в жизни я почувствовал огромную любовь, которую все еще испытывали болельщики «Торино» к моему отцу, хотя после его смерти прошло уже пятьдесят лет. Суперга расположена достаточно далеко от Турина, но, несмотря на это, сотни людей каждый год идут туда, чтобы почтить память отца.

Скоро меня привел в чувство Фело: он забил нам гол. Но к тому времени мы уже не волновались, мы знали, что не только можем, но и должны выиграть этот матч — использовать уникальную возможность оставить свой след в истории футбола.

А через семь минут мне удалось забить еще один гол, обыграв Сантамарию, и этот мяч окончательно закрепил наш успех. Когда игра окончилась, мы были счастливы, но слишком измотаны, чтобы очень бурно радоваться. Помню только, как на поле вышел Моратти. Это была и его победа. Для меня он был как отец — ведь только благодаря ему я теперь играл в «Интере».

Не могу забыть момент, когда подписал свой первый контракт. Меня, застенчивого двадцатилетнего паренька, вызвал к себе секретарь президента. Я вошел в большой кабинет и оказался наедине с Моратти. Обсуждение с игроками их контрактов обычно входило в обязанности Аллоди, спортивного директора. Моратти никогда не занимался этим, но на этот раз сделал исключение.

— Сандро, сколько ты хочешь? — спросил он.

Я не знал, что ответить. Я был так напуган, что просто не мог ничего сказать, поэтому через какое-то время он предложил мне 9 миллионов лир (почти 5000 евро) в год, тогда это были очень хорошие деньги. Но больше всего меня удивило то, что он решил дать мне дополнительно 4 миллиона лир за предыдущий сезон.

— Тебе незаслуженно недоплатили в прошлом году, — объяснил он.

Моратти был щедрым. До прихода в «Интер» у меня не было машины. Когда же я стал игроком этой команды, в начале каждого сезона ко мне подходил его секретарь и говорил, что для меня есть новая машина. Я никогда никого не просил об этом, то была исключительно идея Моратти.

В тот вечер нашего ликования, когда Моратти вышел на поле, мы подбежали к нему, подняли себе на плечи и пронесли вокруг поля. В раздевалке мы не могли налюбоваться на трофей.

После смерти отца моя мама переехала в деревню Кассано д'Ад-Да и спустя время снова вышла замуж. Ее супруг стал мне поистине вторым отцом. Он так много для меня значил, что был единственным человеком, которого я хотел видеть рядом в тот счастливый момент. Моратти знал это и пригласил его в раздевалку. Это стало моим особым призом от президента «Интера» и одним из самых моих любимых воспоминаний о том вечере.

Когда мы вернулись в Милан, никто из болельщиков нас не встречал: в Италии это было не принято — но мы не расстроились, все равно наши сердца были полны гордости.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

ФРАНСИСКО ХЕНТО

Хенто1.JPG

 

КРАЙНИЙ ЛЕВЫЙ НАПАДАЮЩИЙ 1953-1971

РОДИЛСЯ 21 октябрь 1933 г. в Гуарнисо, Испания.

ПЕРВЫЙ КОНТРАКТ: с мадридским «Реалом» в сентябре 1953 г., пере-

шел из «Расинга» (Сантандера). КАРЬЕРА В «РЕАЛЕ»: 761 матч, 253 гола.

ДОСТИЖЕНИЯ: 12 выигранных чемпионатов Испании, 2 Кубка Испании, 6 Кубков чемпионов, 1 Межконтинентальный кубок, 43 игры за сборную Испании.

ОКОНЧАНИЕ КАРЬЕРЫ ИГРОКА: май 1971 Г.

 

Франсиско «Пако» Хенто, может, и не выиграл столько личных на-

град, сколько его знаменитые товарищи по команде Альфредо Ди

Стефано и Ференц Пушкаш, зато этому легендарному игроку принад

лежит рекорд по количеству побед в финале Кубка чемпионов (6) и по

количеству выходов на поле в финале этого соревнования (8). Хенто

подписал контракт с «Реалом», когда у клуба началась золотая эра, и сделал очень много для его звездной славы. По завершении карьеры игрока тренировал юношеские команды Мадрида.

 

«Реал» (Мадрид) 7 — «Айнтрахт» (Франкфурт) 3

Среда, 18 мая 1960 года

Стадион «Хэмпден Парк» 134 000 зрителей

Это была пятая подряд победа «Реала», который установил новые рекорды, выиграв в финале с наибольшим числом голов и двумя хет-триками.

 

Составы команд

Рохелио Домингес, Марко «Маркитос» Алонсо, Хосе Сантамария, Энрике Панин, Хосе Видаль, Хосе Мариа Саррага, Канарио, Луис Дель Соль, Альфредо Ди Стефано, Ференц Пушкаш, Франсиско Хенто

Эгон Лой, Фридель Лутц, Ганс Вальтер Айгенбродт, Германн Хефер, Ханс Вайбахер, Дитер Штинка, Ричард Кресс, Дитер Линднер, Эрвин Штейн, Альфред Пфафф, Эрик Мейер

 

Голы

Ди Стефано 27, 30, 75,

Пушкаш 45, 56 (пенальти),

60, 71

Кресс 18, Штейн 72, 76

 

Судья

Моуэтт (Шотландия)

 

Когда в сезоне 1955/56 года впервые разыграли Кубок чемпионов, никто не был уверен в том, что это соревнование вызовет интерес. Идея его организации находилась тогда, можно сказать, в зачаточном состоянии, причем далеко не все ее поддерживали. Впрочем, к мадридскому «Реалу» это не относилось. Клуб всегда был за то, чтобы разыгрывать этот турнир, и помог заложить для него хороший фундамент, благодаря чему он превратился в борьбу за самую главную клубную награду Европы. Однако в момент зарождения турнира никто не ожидал, что он станет таким престижным, как сейчас.

Я очень горжусь тем, что участвовал в этих исторических событиях вместе с мадридским «Реалом» и вместе с ним завоевывал Кубок чемпионов. Название нашего клуба и этот кубок стали неразрывными: турнир прославил клуб, а клуб в свою очередь сделал очень многое для популярности турнира. Я отыграл в мадридском «Реале» 18 сезонов и закончил играть в 38 лет. В розыгрыше Кубка чемпионов я участвовал 15 сезонов подряд, и это были 15 самых счастливых лет в моей жизни. А жизнью моей был футбол.

Я начал играть в «Расинге» из Райо, а затем перешел в сантандерский «Расинг». Профессиональным игроком я стал уже в 17 лет, из-за чего у меня возникли некоторые проблемы, так как по закону в профессионалы разрешалось уходить лишь по достижении 18 лет. Как же меняются времена! Сейчас все не так, а тогда мне пришлось подчиниться. Несмотря на подписание контракта, я вынужден был ждать 18-летия, только после этого мне разрешили играть.

Я стал крайним нападающим, не только потому, что быстро бегал; вероятно, я все-таки что-то умел и как игрок. В Сантандере я пробыл недолго и перешел в мадридский «Реал» — тогда-то моя техника стала заметно улучшаться. Но как бы то ни было, мои успехи были бы гораздо скромнее, если бы не помощь товарищей по команде. Я очень с ними подружился, особенно с Ференцем «Панчо» Пушкашем. Мы всегда жили с ним в одном номере, когда ездили на европейские матчи.

На игры мы отправлялись на маленьком самолете с пропеллером; этот самолет был совсем не таким, как современные воздушные лайнеры. В те времена люди почти не летали, чего нельзя было сказать о нас. Думаю, из-за этих полетов мне еще больше казалось, что играть за мадридский «Реал» в Европе — это что-то особенное. Мы не сразу улетали домой после матчей, как обычно это делают сейчас. В те годы самолеты не были столь быстрыми, поэтому, улетев сразу после игры, мы возвратились бы домой очень поздно, так что мы оставались на ночь и отправлялись в обратную дорогу на следующее утро. Это давало нам возможность посмотреть город, где мы играли. К тому же после матча мы встречались с другой командой и вместе где-нибудь ужинали, даже приглашали на ужин судей. Чаще всего мы очень хорошо ладили, лишь иногда между командами была напряженность. Думаю, это неизбежно. Если во время игры ты повздорил с соперником или он применил против тебя грубый прием, то после этого не очень-то приятно сидеть с ним за ужином. Но мы все-таки ужинали вместе, этого нельзя было избежать. Таким образом, матч не заканчивался с финальным свистком — он плавно перетекал в вечерний ужин. Я думаю, так УЕФА пыталась установить товарищеские отношения между командами и культивировать честную игру. Иногда это срабатывало, иногда нет.

В любом случае я очень рад, что удостоился чести проводить время с Панчо. Это был великий игрок! Как он мог ударить по мячу! Все обращались к нему: «Canonrito, pum!» («Пушечка, бум!»). Мы были настоящей командой и отлично проводили время вместе. Дружеское общение и совместные развлечения очень много значили для нашего успеха. Нашим болельщикам, приходившим на очередной матч, конечно, всегда было интересно, сколько мячей мы забьем на этот раз. Они были уверены в том, что мы обязательно выиграем, и делали ставки лишь на то, с каким счетом мы это сделаем. Насколько я знаю, из рук в руки переходили довольно большие суммы. Мы всегда верили в себя, но не были такими самонадеянными, как наши болельщики!

Из-за того что мы завоевали шесть Кубков чемпионов и восемь раз выходили в финал, многим кажется, что для нас это не составило большого труда. Ошибочное мнение! Наоборот, я хочу подчеркнуть, что это было очень непросто. Если говорить о стабильности резуль-

это было всегда трудно. Нам противостояли великие клубы, среди них «Милан», «Стад Реймс» (кстати, отличная команда, хотя сейчас о ней мало кто помнит), «Бенфика» и, конечно, наши давние соперники «Барселона» и «Атлетико» из Мадрида.

Мы обыграли «Барселону» в полуфинале турнира 1960 года, претендуя на то, чтобы в пятый раз подряд стать победителями. Конечно, «Барса» была нашим заклятым соперником в первенстве Испании и в том сезоне обошла нас в лиге по среднему количеству забитых мячей. В какой-то степени мы отомстили ей, разгромив со счетом 6:2 по сумме двух матчей и выбив из дальнейшего участия в розыгрыше Кубка чемпионов. Помню, их довольно эксцентричного тренера Эленио Эрреру, аргентинца по происхождению, уволили сразу же после этого поражения. Он использовал некоторые интересные приемы стимулирования и настроя. Например, по его инициативе игроки собирались перед матчем, клали руки на мяч, который кто-нибудь держал в середине, и хором кричали: «Кубок чемпионов будет наш!»

В финале мы сошлись с «Айнтрахтом» из Франкфурта. Матч проходил на стадионе «Хэмпден Парк» в Глазго. Нашим тренером был Мигель Муньос. В клубе он был своим, поскольку выигрывал Кубок чемпионов и как игрок, и как тренер. Психологически с ним всегда было комфортно, мы легко находили общий язык. Я считаю, что за те награды, которые он выиграл, его следует считать лучшим тренером этого клуба за всю его историю. Муньос обладал отличными знаниями и мог выиграть соревнование как со старой гвардией, так и с молодыми, неопытными игроками вроде Хосе Мартинеса, известного как Пирри, или Амансио Амаро.

Несмотря на победы в четырех финалах подряд, в этой игре мы оказались в роли отыгрывающихся, так как франкфуртцы забили первыми. В полуфинале они буквально размазали «Глазго Рейнджере». Общий счет говорит сам за себя — 12:4. Немцы начали отлично и в финале, но затем в полную силу заиграл Ди Стефано, доминировавший в центре поля. Еще до перерыва он забил два мяча, и мы вышли вперед. Получилось, что он забивал в каждом из первых пяти финалов Кубка чемпионов. Фантастический рекорд! Это был грандиозный финал, который мы выиграли со счетом 7:3.

Благодаря такому обилию голов матч запомнился надолго. Многие и сегодня считают, что это был один из лучших финалов за всю историю турнира. У нас три мяча забил Ди Стефано и четыре —

34-летний Пушкаш. Сейчас эти результаты кажутся невероятными. Еще перед матчем, в день финала, все мы чувствовали, что на игре произойдет что-то особенное. После матча, когда мы совершали круг почета, зрители поднимались со своих мест и горячо приветствовали нас. Отмечу: в те времена лишь очень немногие болельщики путешествовали вместе с командой, так что большинство зрителей были местными, шотландцами, которые искренне благодарили обе команды за этот футбольный спектакль. А через несколько недель мы победили «Пеньяроль» из Уругвая со счетом 5:1 по сумме двух матчей, выиграв Межконтинентальный кубок, который разыгрывался в тот год впервые. Не устану повторять, что самый великий игрок всех времен — Ди Стефано. Он был всем. Он играл везде, и не было ничего, чего бы он не смог сделать. Он мог играть и как защитник, и как полузащитник, и как нападающий. А как он любил побеждать! Он кидался на нас как сумасшедший, если мы что-то делали не так или выкладывались не полностью, — он же всегда отдавал клубу всего себя. Это был не только очень талантливый футболист, но и удивительно целеустремленный человек, прирожденный лидер. Он не давал никому расслабиться ни на минуту, и мы знали, что в любой момент он может сделать что-нибудь выдающееся.

Иногда в игре он вел себя как зверь, да и в жизни тоже. Вообще, характер у него был непростой, но помогал ему играть. Именно приход в «Реал» Ди Стефано сделал эту команду великой. Жаль только, что играть за «Реал» он начал поздновато — когда ему было уже 27 лет. Я не сомневаюсь в том, что, если бы он пришел в команду раньше, она одержала бы гораздо больше побед.

Сейчас, вспоминая те события, я испытываю огромную гордость оттого, что участвовал в шести победных для нас финалах, но тогда нам казалось это нормальным, ведь за десять лет мы сыграли в восьми финалах (сейчас о таком нельзя даже мечтать). Думаю, эти цифры дают представление о том, насколько сильным был в те годы «Реал», и объясняют, почему этот клуб стал таким знаменитым и почитаемым. Тогда просто не было другой команды, которая по своим Достижениям могла хотя бы приблизиться к нашим.

Единственный клуб, который был способен бросить нам вызов, — это великий «Милан» конца 1980-х, с Ван Бастеном. Именно из-за него великолепная «Кинта дель Буитре» («Взвод хищника») мадридского «Реала», за которую в те годы играли Эмилио Бутрагеньо, Мичел, Мануэль Санчис, Рафаэль Гордильо, Мартин Васкес и Уго Санчес, ничего не выиграла в 1980-х. На какое-то время «Милан» по своим результатам приблизился к нам. Тогда его никто не мог остановить: из десяти игр он выиграл бы одиннадцать. Если бы меня попросили назвать две лучшие команды в истории футбола, я бы ответил: это мадридский «Реал» в те годы, когда я играл за него, и «Милан» под руководством Арриго Сакки, но думаю, что из этих двух клубов мы все-таки были посильнее, потому что продержались в лидерах дольше и выиграли больше. К тому же удовольствие от нашей игры получали все зрители: и те, кому был нужен только результат, и те, кто хотел увидеть красивый футбол, — поверьте, добиться этого не так-то просто.

Хотя я с большой любовью вспоминаю все финалы Кубка чемпионов, особенно мне запомнились первый и третий.

Почему первый? Потому что, когда впервые выигрываешь важное соревнование, это всегда особое событие. Мы в той игре, состоявшейся в Париже, побили «Стад Реймс» — 4:3. В первые десять минут нам забили два гола, и поэтому наша победа казалась невозможной. Но Ди Стефано, Риал и Маркитос ответили тремя мячами, четвертый, уже в самом конце матча, с моей передачи снова забил Риал. Помню, тогда в команде соперников играл Раймонд Копа, который позже перешел к нам и которого в том матче мы просто не могли остановить, особенно вначале. Есть одна вещь, которую обычно упускают из виду, говоря о причинах наших побед: кроме таланта мы обладали несокрушимым характером.

Третий финал мы выиграли у «Милана» (матч состоялся в Брюсселе) в 1958 году. Эта игра также стала для меня особенной: я считаю ее своим лучшим выступлением в финале этого турнира. У меня было ощущение, что я действительно переигрывал их защиту по левому флангу, вдобавок мне особенно повезло: именно я забил победный гол в дополнительное время, сделав счет 3:2 в нашу пользу. Я и раньше бил по воротам, но на этот раз подкрутил мяч. Удар получился очень сильным. Хотя я бил наудачу, мяч влетел в ворота. Не могу передать, что я тогда испытывал!

На самом деле я не был голеадором, на поле мне отводилась другая работа, и поэтому я даже не мечтал стать бомбардиром. Десять — двенадцать мячей за сезон были для меня пределом, но я не волновался по этому поводу, потому что в нашей команде было кому забивать. Если появлялась возможность, я бил; если нет, всегда находился товарищ, которому я мог сделать пас. А вообще, мне больше нравилось помогать другим забивать мячи, я любил наблюдать за тем, как они посылают мяч в ворота соперников. Но в двух финалах мне удалось забить самому: в финале 1958 года, из которого мы вышли победителями, и годом раньше, когда мы выиграли 2:0 у «Фиорентины» на стадионе «Бернабеу».

С удовольствием вспоминаю третий финал. Он принес мне особую радость, потому что я отправил мяч в ворота уже в дополнительное время. Мой гол делал нас в третий раз победителями турнира на Кубок чемпионов. Однако тот факт, что мы побеждали в двух предыдущих финалах, нисколько не облегчал нам задачу. Наоборот, мы нервничали больше, чем раньше.

Спустя два года мы потерпели поражение — 1:3 — от «Интера», за который выступал испанец Луис Суарес. Мы долго владели мячом, но никак не могли перейти в атаку, а у наших соперников была продуманная тактика.

Вскоре после этой неудачи в команду пришла новая волна игроков, и мы снова начали побеждать. В 1966 году состоялась наша встреча в финале с белградским «Партизаном». Успех в том матче принес нам шестую золотую медаль. Я очень горжусь той командой: Кубок чемпионов выиграли одиннадцать испанцев.

Думаю, впервые в составе победителей не было иностранцев. К тому времени я уже стал ветераном, и мои молодые партнеры спрашивали у меня совета, так же как это делал я, когда только начал играть за эту команду. Я приехал в Мадрид, сыграв лишь в десяти профессиональных матчах, и поэтому мне действительно была нужна помощь. Больше всех меня поддерживал Риал, поэтому мы стали с ним близкими друзьями.

Вспоминая те времена, я понимаю, что наши достижения были историческими, но раньше Кубок чемпионов был не тот, что сейчас. Тогда эти матчи не привлекали такого внимания. Вокруг Урнира не было такого ажиотажа, какой сопровождает его сегодня. В те годы телевизоров было мало, на выездные матчи команду в лучшем случае сопровождали несколько журналистов и от силы двенадцать — пятнадцать болельщиков. Мы не рассчитывали на большее, и тем не менее именно мы помогли этому соревнованию стать таким популярным. Думаю, мы стали великим клубом во многом благодаря нашему президенту — дону Сантьяго Бернабеу.

Он выделялся из представителей своего поколения и всегда по возможности заключал контракты с лучшими игроками: Ди Стефано, Риалом, Сантамарией — я могу продолжать этот список бесконечно. За восемнадцать лет я выиграл шесть Кубков чемпионов и двенадцать раз становился чемпионом Испании. Не было ни одного сезона, который я закончил бы без крупных достижений. Не думаю, что в истории есть еще один клуб, способный похвастаться таким же рекордом.

Как я уже говорил, наш успех — это по большей части заслуга Бернабеу, архитектора всех наших побед. Он регулярно приходил проведать команду и встречался с нами перед каждым матчем. Бернабеу говорил нам, что мы должны сплотиться и вместе бороться за победу. Он не переставал повторять, что, выходя на поле, мы должны вести себя как братья и играть ради клуба, всегда стремясь только к победе.

Бернабеу был нам как отец. Он был суров и требовал дисциплины, никому не позволял лениться, тренироваться с прохладцей, но в то же время не давал нас в обиду, всегда оберегал. Конечно, он мог накричать на нас, но большую часть времени это был очень заботливый человек.

Когда мы выигрывали Кубок чемпионов и приезжали обратно в Мадрид, нас всегда встречали, и встречи эти были потрясающими: народ выходил на улицы, поздравлял нас с победой и веселился до упаду. В аэропорту Барахаса нас посадили в открытые кабриолеты, и мы ехали по городу с Кубком, чтобы люди могли нас поприветствовать и увидеть завоеванный нами трофей.

Потом мы спускались к фонтану и статуе на площади Сибелес — традиция эта сохранилась до сих пор. Мы также устраивали праздник на стадионе, чтобы болельщики могли присоединиться к нашим торжествам. И конечно, мы отвозили Кубок в ратушу и вручали его мэру Мадрида. После этого мы вместе с мэром выходили на балкон, к тысячам людей, собравшихся внизу на улице и на балконах окрестных домов, чтобы вместе с нами отпраздновать победу. Да, то были особенные времена.

Я выиграл больше финалов, чем кто бы то ни было, и, конечно, очень горжусь этим. Приятно осознавать, что ты внес свой маленький вклад в историю мадридского «Реала» и Кубка чемпионов.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

ДЖЕЙМИ КАРРАГЕР

 

ЗАЩИТНИК С 1997 ГОДА ПО НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ

РОДИЛСЯ 28 января 1978 г. в Ливерпуле. контракт с «Ливерпулем»: 1994 г., как юниор. карьера в «Ливерпуле»: свыше 400 матчей.

ДОСТИЖЕНИЯ: 2 выигранных чемпионата Англии, 1 Кубок Англии, 1 победа в Лиге чемпионов, 1 Кубок УЕФА, свыше 20 матчей за английскую сборную.

 

«Мы все мечтаем о команде Каррагеров...» Эта песня еще долго звучала в Ливерпуле и Турции после того, как Каррагер великолепно сыграл в мае 2005 года в Стамбуле, навеки завоевав сердца болельщиков. Рафа Бенитес мог бы подтвердить, что команда, состоящая только из Каррагеров, обладала бы непреклонной волей к победе. Каррагера признали одним из лучших защитников Европы и отметили его важную роль в успехе «Ливерпуля» в европейской кампании 2005 года, где он продемонстрировал огромные желание и умение отражать атаки лучших нападающих. Неплохо для простого парня из Бутла.

 

«Ливерпуль» 3 — «Милан» 3

«Ливерпуль» выиграл со счетом 3:2 серию пенальти

Среда, 25 мая 2005 года

Стадион «Ататюрк», Стамбул 69 000 зрителей

«Ливерпуль» завоевал свой пятый Кубок чемпионов и получил право оставить у себя этот знаменитый трофей.

Составы команд

 

Ежи Дудек, Стив Финнан (Дитмар Хаманн), Джими Траоре, Сами Хююпя, Джейми Каррагер, Йон Арне Рисе, Стивен Джеррард, Шави Алонсо, Луис Гарсия, Милан Барош, (Джибрил Сиссе), Гарри Кьюэлл (Владимир Шмицер)

Дида, Кафу, Паоло Мальдини, Яап Стам, Алессандро Неста, Дженнаро Гаттузо (Руи Кошта), Кларенс Зеедорф (Сержиньо), Андреа Пирло, Кака, Андрей Шевченко, Эрнан Креспо (Йон Даль Томассон)

 

Голы Мальдини 1, Креспо 39, 44, Джеррард 54, Шмицер 56, Алонсо 59

 

Судья Гонсалес (Испания)

 

О раздевалке было тихо. Никто ничего не говорил. Да и нечего было сказать. Мы проигрывали 0:3 в самом важном для нас матче. Нас разбили, почти уничтожили — какие тут могут быть слова? Звучал только голос тренера: наш наставник пытался указать на ошибки и скорректировать нашу тактику.

Вдруг в тишине до нас донеслось: «You’ll Never Walk Alone». Это наши болельщики снова подали голос. Конечно, я бы с удовольствием сказал, что эта песня меня вдохновила, что мне захотелось выйти на поле и вырвать у «Милана» три гола, изменив ход этой самой важной для нас игры, но, честно говоря, мне стало еще хуже. «Они делают все, что от них зависит, а мы нет», — подумал я. Я чувствовал себя как выжатый лимон и страшно хотел заплакать.

Несмотря на то что мы безнадежно проигрывали, наши болельщики пели. С некоторыми из них я потом разговаривал, и один мне сказал: «Я знал, что мы победим». А вот я в это совсем не верил. Да, признаюсь, я не думал, что мы можем выиграть. Но мы это сделали, и как! Что за сумасшедшая, незабываемая, удивительная ночь!

Этот финал должен войти в историю как один из самых лучших. Сейчас продолжают вспоминать финал 1960 года между мадридским «Реалом» и «Айнтрахтом» из Франкфурта, но думаю, финал в Стамбуле также должен им надолго запомниться. Уверен, и через двадцать, и через тридцать лет люди все еще будут обсуждать этот невероятный матч. Мне осталось семь-восемь лет карьеры, и, чтобы добиться большего для себя результата, мне придется разве что сделать хет-трик в финале чемпионата мира.

Между тем если бы вы наблюдали за нами в течение того сезона, то никогда бы не сказали, что мы могли так победить. Из-за матчей в Европе наше положение в национальном чемпионате, мягко говоря, не впечатляло. Многие игроки больше настраивались на матчи в Лиге чемпионов, потому что — да простят меня мои партнеры — играть в Л иге было проще, там не часто были такие битвы, как в нашем чемпионате.

Играть в Европе — совсем другое дело: другие скорости, другие судьи, которые иначе смотрят на вещи, нежели наши. В Европе мы поменяли тактику, но это произошло в большей степени из-за обстоятельств: Фернандо Морьентес в том турнире играть не мог, а у Джибрила Сиссе была очень сильная травма ноги, и поэтому нам пришлось играть с одним Миланом Барошем впереди, что, впрочем, привело к укреплению нашей защиты.

Посмотрите на Луиса Гарсию. Он намного лучше играл в Европе, и ему удалось в этих матчах забить пять или шесть важных мячей. Луис больше времени стал проводить на поле, и это его устраивало:

он все еще привыкал к жестким матчам премьер-лиги.

Оглядываясь назад, на наш турнирный путь, можно сказать, что мы стали более уверенно играть в Лиге чемпионов после матча с «Олимпиакосом». Такие победы, как наша над этой греческой командой, не бывают случайными. Мы поверили в себя еще больше, потому что, проигрывая 0:2, сначала сравняли счет, а за четыре минуты до конца матча забили победный мяч. В 1977 году игроки «Сент-Этьена» наверняка думали, что настало их время. Должно быть, примерно то же самое произошло с нами после матча с «Олимпиакосом». Нам стало казаться, что это прелюдия к чему-то более великому.

Но, как оказалось, все главные трудности были у нас еще впереди. Например, матч с «Челси», кстати, на мой взгляд, один из лучших. Даже не участвовать в нем, а просто находиться на стадионе — это уже что-то. Обычно во время игры трудно уловить, что происходит на трибунах, но, выйдя на поле за полчаса до игры, чтобы размяться, мы смогли лучше рассмотреть болельщиков — а они уже пели наши заветные песни, и стало ощущаться, что происходит нечто особенное. Я предполагал, что произойдет что-то очень выдающееся, потому что у зрителей есть чутье на такие ситуации. И не ошибся. Тот факт, что мы забили в самом начале, добавил жару.

Если бы «Челси» забил в течение пяти минут, это просто убило бы наших болельщиков, а потом, по истечении основного времени, судья, конечно же, добавил шесть минут — и эти минуты были самыми тяжелыми. Все махали шарфами над головой, и я невольно вспомнил южноамериканских фанатов. Я видел матчи «Бока Хуниорс» по телевизору, накал страстей на них просто невероятный.

Мне довелось сыграть в нескольких великих матчах. Один из них матч — с «Ромой» в 2002-м, с Жераром Улье, вернувшимся после болезни. Конечно, Стиви Джеррард и я, местные ребята, в детстве восхищались лучшими командами и росли, видя матчи «Интера», «Милана» и «Сент-Этьена». Поэтому было очень приятно услышать, что даже люди, выделявшие игроков тех команд и считавшие их образцовыми футболистами, назвали тот наш матч с «Челси» фантастическим.

Разумеется, не обошлось без страхов. В конце у Эйдура Гудьёнсена был отличный шанс. Ежи пошел на перехват, но промахнулся, после чего время словно остановилось. Он ударил, и я чудом не срезал мяч в наши ворота. Я не знал, где стоит Дрогба, и просто повернулся, думая, что мяч уже в сетке. Мое состояние было сродни состоянию человека, летящего в пропасть. Но... мяч в ворота не попал. После этого эпизода я секунд десять лежал на поле, глядя в небо и не чувствуя ничего, кроме облегчения.

Наша эйфория после фантастического свистка продолжалась вплоть до момента, когда на первой минуте матча в Стамбуле Паоло Мальдини забил нам гол. Победа над «Челси» вызвала в нашем городе такой восторг, что болельщики приготовились к тому, что мы выиграем Кубок чемпионов. Поскольку наш путь к финалу оказался очень памятным, мы уезжали в Турцию, заряженные оптимизмом и энтузиазмом наших поклонников.

Я видел матчи очень многих европейских клубов и представлял, насколько хорошо играет команда, с которой нам предстояло встретиться. Возможно, многие из наших болельщиков смотрели ответный полуфинал, когда «Милан» встречался с ПСВ, и после него решили, что мы легко победим. Однако о том, как может играть «Милан» и что он собой представляет на самом деле, лучше было бы спросить игроков «Манчестер Юнайтед», накануне потерпевших от итальянского клуба сокрушительное поражение.

Я знал, что в финале нам придется очень нелегко. Но попробуйте объяснить это зрителям. После полуфинала они чувствовали себя на седьмом небе — и можно ли их винить? При этом они закрыли глаза на то, как плохо мы сыграли в национальном чемпионате. На пути в Турцию я думал, что это будет тяжелая игра, но что победить в ней вполне возможно. Именно после таких побед команды и становятся знаменитыми. Чтобы попасть в Стамбул, мы выиграли у нескольких сильных команд. Сейчас мы тоже были уверены в себе — главное, обеспечить надежную защиту, а уж забить победный мяч мы как-нибудь сможем. Я поболтал со Стивом накануне матча, и мы оба сошлись во мнении, что окончательный счет будет 1:0. Большого количества голов в таком матче просто не может быть, решили мы.

Некоторые из нас принимали участие в финале Кубка УЕФА 2001 года и знали, что самое главное — относиться к такой игре как к любой другой. Но это только легко сказать, а вот сделать... Сделать невозможно. Все тебе постоянно звонят и пишут, желают удачи, галдят по поводу билетов, и оставаться спокойным в этой суете просто нереально.

Мы приехали в отель за два дня до матча. Он уже был переполнен представителями руководства УЕФА, бывшими игроками, знаменитостями и прессой. Казалось, в Стамбул прилетела вся Европа, чтобы посмотреть матч. Только тогда мы начали по-настоящему осознавать, как много эта игра значит для футбольной Европы.

Рафа изо всех сил старался, чтобы все было как всегда, хотя и знал, что у него ничего не выйдет. В организационном плане единственным изменением было то, что мы приехали за два дня до матча, а не за один, как обычно.

Возможно, вывезти нас из Ливерпуля пораньше было мудрым решением. Все в городе помешались от нетерпения, местные газеты только и писали что о матче, и поэтому уехать от всей этой

шумихи было правильным шагом, это помогло немного снять стресс.

Я не нервничал, так как я не из таких. Но сгорал от нетерпения: мне предстояло сыграть в финале Лиги чемпионов, и я очень ждал этой игры. Накануне матча я отлично выспался, а днем поспал еще немного — я никогда не борюсь со сном. Но и об игре, конечно, не забывал. «Против кого мне предстоит играть? Как пойдет дело?» — думал я, как обычно, прокручивая в голове предстоящий матч и представляя, как я забиваю победный мяч. Мне хотелось начать игру, с самого начала сделать несколько хороших касаний, несколько хороших передач и расслабиться.

Мы не могли подготовиться лучше. В нашем распоряжении было десять дней между последней игрой в премьер-лиге и финалом, и каждый день мы отрабатывали что-то одно, специально готовя это к матчу с «Миланом». Мы рассматривали возможные сценарии: например, как будем играть, если поведем 1:0 за 10 минут до конца матча, и как — если, наоборот, станем проигрывать с этим счетом. Но даже дальновидный Рафа не придумал то, как мы должны играть, если в первом тайме нам наколотят три мяча!

Никто не знал мыслей тренера о составе, но, если честно, я уже за несколько дней до матча догадывался, кто выйдет на поле. Эти выводы напрашивались сами собой, если судить по командам, которые он составлял на тренировках. Стиви был больше задействован как полузащитник, чем как нападающий, поэтому я понял, что у Гарри появился шанс. А еще я подумал, что выступит Джибрил Сиссе. Но оказалось, что я не такой хороший прогнозист, как полагал.

Тренер сообщил нам, кто будет играть, только за полтора часа до начала матча. Для всех это был шок, потому что до этого все было иначе.

В раздевалке царила тишина, как всегда перед важным матчем. Каждый был погружен в себя. Я лично в эти минуты просто пытался убедить себя в том, что вполне готов к игре. Как только объявляют состав, я первым ложусь на массажный стол и расслабляюсь по полной программе. Однако попробуй расслабься в Турции...

Участникам игр в Лиге чемпионов надо быть на стадионе за полтора часа до начала матча, хотя у нас, в национальной лиге, можно приехать и за час. Из-за раннего приезда в нашем распоряжении оказалось много времени, и мы отправились на поле размяться.

Мы знали, что сюда приехало много наших болельщиков, причем некоторым пришлось потратить очень много денег на дорогу, — но, боже мой, сколько их здесь было! Намного больше 30 000 человек, о которых все вокруг говорили. Повсюду они натянули баннеры, на некоторых я даже увидел свое имя, что весьма подняло мне настроение. На каждом автомобиле, на каждом автобусе была какая-нибудь надпись. От родственников и игроков я знал, как дорого стоили некоторые билеты — до 1000 фунтов, и это не считая денег на пиво.

Тема болельщиков заняла важное место в речи тренера перед игрой. Он подчеркнул, как много их приехало сюда и как важно отблагодарить их хорошей игрой. Он сообщил о соотношении поклонников «Милана» и наших: примерно на одного нашего было три или четыре итальянца. Это показывало, как много мы значим для наших болельщиков, проделавших такой далекий путь, чтобы поддержать

нас в финале.

Рафа делал ставку на атаку. Он изучил записи матчей с участием «Милана», чтобы понять, почему эта команда столько натерпелась в полуфинале от ПСВ, и воспользоваться приемами голландской команды. Именно исходя из своей установки на данный матч, он и подбирал игроков, руководствуясь тем вкладом, который каждый мог бы внести в общую победу.

Мы вышли на поле собранными и уверенно начали матч, но... через несколько секунд последовал шок — мы уже проигрываем! А ведь именно мы начинали с центра поля! Как они умудрились забить с нашей первой подачи? Джими Траоре немного нервничал, потерял мяч, а потом нарушил правила. С того штрафного они и забили. Мы готовились к этому матчу десять дней — и уже через минуту после его начала проигрываем 0:1! Ситуация как во втором матче стыковых встреч, когда ты проигрываешь и надо обязательно отыграться. Хуже всего было то, что никто из нас еще и по мячу-то не ударил, а мы уже отстаем. После такого весь наш план игры, как и общий настрой, полетели в тартарары.

Следующие десять-пятнадцать минут мы действовали хорошо, и у нас были шансы забить. Мы четко пасовали. Ион Арне Риисе здорово пробил по воротам. Сами неплохо ударил головой, несколько моментов было у Луиса. Все шло нормально. Мы все время старались владеть мячом, защитники выходили вперед, и игра шла своим чередом. Но это нам дорого стоило. Из-за того что мы слишком далеко отходили от своих ворот, соперники могли врываться на свободные участки. И конечно, они это делали.

Лично меня гол не выбил из колеи. Я не сбавил оборотов, полный решимости для начала восстановить равенство в счете.

Однако вскоре Рафе пришлось задуматься еще больше. Мало того, что мы отставали на один гол, так теперь захромал Гарри Кьюэлл, которому потом пришлось покинуть поле. Только этого нам не хватало! После того как Гарри ушел, некоторые зрители начали свистеть, и это было неприятно. Я, впрочем, могу понять реакцию болельщиков. Они выражали свое недовольство не потому, что он ковылял прочь с финала Лиги чемпионов. Никто не мог подумать, что он симулирует. Просто, я думаю, это была последняя капля — болельщики вообще были недовольны им, с самого его появления в команде, уж не знаю почему. Однако в финале он получил растяжение в паху. Ему можно было только посочувствовать: играть в финале Лиги чемпионов — и на следующий день оказаться на операционном столе. Подтверждаю, он не симулировал эту травму. Да, после победы он пел и танцевал вместе с нами, но через несколько дней лежал пластом. Главное, мы выиграли. Пусть, к неудовольствию некоторых, Гарри тоже получил медаль, это лучше, чем если бы он отыграл в таком состоянии весь матч, но мы бы проиграли, — кто с этим будет спорить.

Заменил его Влади Шмицер. То, что Влад вышел на поле, оказалось для нас большим сюрпризом. Я думал, на замену выйдет Диди Хаманн, но при счете 0:1 Рафа не хотел сильно менять расстановку. Влад пошел на правый фланг, а Луис встал за Барошем. Влад, должно быть, вспоминает ту игру по-особому, потому что после нее больше не выступал за клуб. Перед матчем он очень волновался. В последней игре премьер-лиги, с «Астон-Виллой», он даже не вошел в число шестнадцати игроков, заявляемых на матч. К счастью, в Лиге чемпионов в состав запасных включается больше игроков, и поэтому он присутствовал на скамейке.

Мы держались, но временами наше положение становилось весьма шатким. Джими Траоре все еще нервничал, и надо было с ним поговорить. Честно говоря, ему было непросто оправиться от гола, который он забил в свои ворота в январском матче с «Бернли», из-за чего мы вылетели из Кубка Англии, и поэтому для того, чтобы войти в число игроков основного состава в финале Лиги чемпионов, ему пришлось постараться. Мне нужно было с ним поговорить, потому что «Милан» особенно давил именно на его фланге. К счастью, он все-таки взял себя в руки и второй тайм отыграл намного сильнее.

Его уверенность пропала после гола, когда приходилось очень быстро принимать решения, противодействуя таким игрокам, как Андрей Шевченко. К тому же он очень сильно прижимался к нашим воротам, но, как я только что сказал, все решения надо было принимать в доли секунды. Мне пришлось кричать на него в по-

пытках внушить, что мы должны защищаться все вместе, что нам четверым нужно стать единым целым. Он же действовал так, будто играет один.

Были и у нас удачные моменты. Один раз на Луисе сфолили, и мы решили, что будет пенальти в их ворота, но его не дали, а спорить и обсуждать ситуацию времени не было, потому что судья не дал свистка и игра продолжалась. Поспоришь тут, когда на тебя бегут Кака, Шевченко и Эрнан Креспо. Все произошло очень

стремительно. Кака дал мяч на ход Шевченко, тот прострелил мимо меня, а Креспо замкнул его передачу. Я лежал на поле и думал: |«0:2, вот так-то». При 0:1 я считал, что мы играем нормально и вполне можем сравнять счет, но теперь эта уверенность угасла: ситуация стала для нас по-настоящему сложной.

А вскоре сложное превратилось в почти невозможное. Кака сделал еще одну отличную передачу, и положение стало поистине катастрофическим. Я пытался ее перехватить, но не смог. В тот момент я подумал: «Вот черт, ошибка». Но сейчас, анализируя тот эпизод, я понимаю, что у меня просто не было никаких шансов прервать передачу Кака. Пас был настолько хорош, что я объективно не мог достать мяч. Он прилетел к Креспо, и тот умело им распорядился — 0:3. Полный разгром!

Теперь и я растерялся. Легких финалов не бывает — эта истина известна всем. И не важно, насколько велик разрыв между командами, в любом случае игра ведется очень жестко. И поэтому нельзя уже в первом тайме проигрывать 0:3. Такого просто не должно быть. Я был обескуражен. Я думал о своих товарищах, которые выложили кучу денег, чтобы приехать на этот матч. Когда прозвучал свисток, возвестивший окончание первого тайма, я даже не поспешил в раздевалку.

Если бы в тот момент мне кто-то сказал, что в конце концов мы проиграем со счетом 0:3, я бы ему поверил. В тот момент мне просто хотелось быстрее прекратить этот кошмар. Более того, я бы не удивился, если бы игра закончилась с еще более разгромным счетом, скажем 0:6.

Мы были опустошены. Свою роль сыграло то, что в перерыве, как мне сказали, игроки «Милана» начали распевать победные песни. Что ж, их нельзя за это винить; наверное, и я поступил бы так же.

Та команда «Милана» была действительно классной, может быть даже слишком. Это мастерство, да и красноречивый счет сыграли с ней злую шутку.

Наш тренер оставался спокоен. В раздевалке не было ни накачки, ни криков, ни заявлений о важности матча — ничего подобного. Он просто объяснил тактику и сказал: «Давайте постараемся забить первый гол». Его особенно волновало то, что Андреа Пирло контролировал игру. Он решил, что, если Гарсия и Джеррард выдвинутся вперед, мяч будет реже попадать к итальянцу. Честно говоря, мне кажется, Рафа разделял наши опасения, что игра может закончиться с перевесом в пять или шесть мячей в их пользу.

Он хотел заменить Джими. Это действительно был далеко не лучший его матч, хотя к концу первого тайма он стал действовать гораздо увереннее. Джими уже разделся, собираясь пойти в душ, как вдруг Стив Финнан сказал, что у него проблемы с коленом. Джими пришлось снова одеться и приготовиться ко второму тайму.

Мы вышли на поле, но по-прежнему слишком сильно волновались и поэтому делали ошибки, причем даже в простых ситуациях. Помню, Ежи не поймал легкий мяч, он ударился ему о колено и отскочил за пределы поля — совсем ненужный для нас угловой. Я резко высказался по этому поводу. Я вообще в игре могу наорать на любого. На поле мне неважно, кто ошибается. Кто бы ни был, он получит свое от меня. Самое важное в футболе — победа, и пусть ради нее время от времени приходится терять друзей. Хотя с Ежи в этом отношении все нормально, он все правильно понимает.

Моя встряска пошла Ежи на пользу: он успокоился и несколько раз спас ворота после сложных ударов, особенно после штрафного Шевченко. А потом Шави Алонсо классно пробил по воротам. Болельщики немного приободрились, но ощущения, что мы полностью справились с давлением, не было. Если после перерыва кто-то и мог забить, так это снова «Милан». Говорить о том, что удача теперь была на нашей стороне, не приходилось.

Наконец мы все-таки забили.

Я не слишком радовался голу Стиви, спокойно вернулся на свою позицию, надеясь только, что недавнему ужасу положен конец. Тот мяч принес нам лишь незначительное облегчение. Но, по крайней мере, мы забили, после чего нервозности в нашей игре стало заметно меньше. Зрители начали петь какие-то песни, и

это вывело нас из подавленного состояния. Вероятно, оглядываясь назад, можно сказать, что эти песни немного утихомирили игроков «Милана».

За год до этого они умудрились проиграть в четвертьфинале «Ла-Корунье», хотя в первом, домашнем матче победили 4:1; в этом розыгрыше почти то же самое произошло в полуфинале с ПСВ, и поэтому итальянцы, должно быть, немного заволновались. Во втором тайме они выглядели как команда, которая уступает в счете. Мы играли хорошо, а наши соперники — откровенно плохо. Минут пять-шесть они вообще были словно в нокдауне. Тренер Карло Анчелотти позже назвал этот отрезок матча «шестью минутами безумия». Игроки «Милана» почему-то нас не держали, и мы все больше владели мячом — с этого все и началось.

Очень много времени мяч находился достаточно близко от меня. Нас было трое защитников против двух нападающих, и поэтому один из нас мог выйти вперед. Когда проигрываешь, то позволяешь себе такое: терять-то особенно нечего. Я именно так и поступал — все чаще выдвигался на чужую половину поля. И в какой-то момент почувствовал, что соперники стали нас бояться.

Когда Влад получил мяч и направил его в ворота, наше желание довести дело до победного конца перешло в уверенность, а беспокойство соперников превратилось в настоящий страх. Конечно, Влад ударил хорошо, но вряд ли их вратарь сомневался в том, что отразит этот удар. Однако мяч каким-то образом залетел в сетку. Может быть, миланцы сами позволили ему оказаться в своих воротах. Как бы то ни было, после удара Влада мяч пролетел возле штанги, и счет стал 2:3.

Винить в таком развитии событий итальянцам нужно только самих себя. После этого гола мы быстро вернулись на свою половину. Я еще был далек от того, чтобы испытывать радость, и беспрестанно всех подгонял. Впрочем, все и так воодушевились. Да, мы чувствовали, что забьем и третий гол.

Я снова пошел вперед и передал мяч Милану Барошу, который отправил его Стиви. Милан может гордиться тем пасом: он просто слегка подрезал мяч, и Стиви получил его как на блюдечке. Если бы такой пас сделал, скажем, Бергкамп, все бы долго вопили, но «Милан» не знаменит подобными передачами, и поэтому на его классные действия никто особо не обратил внимания. Думаю, это несправедливо.

По-моему, судья должен был назначить пенальти, потому что защитник в том эпизоде сфолил против Стиви. Более того, поскольку это фактически был фол последней надежды, Гаттузо — а на месте защитника оказался именно он — надо было удалять с поля. Потом говорили, что он не был последним, что неподалеку зону прикрывал Кафу, но все это чепуха, Гаттузо надо было удалять.

Я продолжал смещаться вперед и «досмещался» до того, что оказался в районе штрафной. Тогда я был уверен, что Стиви свалил Неста, и поэтому требовал от судьи его удаления. В тот момент я не разобрался в ситуации и не понял, что нарушителем был Гаттузо. Я не на того ополчился. Игроки «Милана» всеми силами старались оспорить назначение пенальти. Я взял мяч в руки. Ко мне подбежал Гарсия, чтобы забрать его у меня, но я решительно заявил: «Ты его не получишь».

Перед матчем мы договорились, что пенальти будет бить Шави, потому что он умел держать себя в руках. Но, честно говоря, штатного пенальтиста в команде не было. В конце концов я все-таки отдал мяч ему, затем отошел чуть в сторону от штрафной «Милана» и стал наблюдать. Все произошло очень быстро. Дида сумел отбить мяч, но Шави повторным ударом все-таки загнал его в сетку. Мы сравняли счет. Невероятно!

У меня есть DVD с записью того матча. Болельщики там такие смешные. Когда мы сравняли счет, многие из них начали безумствовать, но не все. Там долго показывают одного парня: он застыл в оцепенении и тупо смотрит перед собой. Меня это всегда очень смешит.

Я не побежал к Шави, чтобы вместе порадоваться голу, а вновь вернулся на свою позицию: мне надо было обуздать свои эмоции и взять себя в руки. Я понимал, что теперь нам станет еще сложнее. При счете 2:3 появилось страстное желание наращивать успех, а при счете 3:3 я уже думал: «Нам нужно быть очень осторожными». Да, теперь наступила наша очередь бояться. Сейчас, добившись своего, мы испугались, что можем это потерять. Вскоре игроки «Милана» оправились от шока, взяли себя в руки и попытались снова завладеть инициативой.

Время шло. В одном из моментов Ежи вышел на перехват, не достал до мяча, но нам повезло: Джими выбил мяч буквально от линии ворот. И снова мне пришлось орать на Ежи. Мы с таким трудом сравняли счет, и теперь не хватало только проиграть из-за какой-то глупости! Если бы Кака благодаря своему мастерству обошел пятерых игроков и забил классный гол, это понятно, но давайте не будем проигрывать, пропустив легкий удар, мы слишком много потели, чтобы потерять все таким образом.

Анчелотти выпустил на поле Иона Даль Томассона, который заменил Кресло, и я был этому рад. Томассон любил отходить назад, и поэтому нам стало немного легче. Играть против Креспо всегда сложно, потому что он очень продуманно перемещается по полю и быстро набирает скорость на первых метрах рывка. Лучше всего вообще не допускать его до мяча, что мы и сделали во втором тайме.

Во многом это нам удалось благодаря отличной физической подготовке Шави Алонсо. Он делает передачи лучше всех в Европе. В первом тайме этим блестяще занимался Пирло, но во втором Шави был ничуть не хуже. Его умение в нужный момент подержать мяч очень сильно помогало нам. В юности, когда я был в дубле, мне посчастливилось играть в одной команде с Яном Молбю. По качеству передач Шави пока не сравнялся с Яном, но приближается к нему. Он может сделать точный пас любой ногой и на короткое, и на дальнее расстояние.

Продолжать игру было непросто: нас захлестывали эмоции. «Милан» все больше наседал, а мы начали уставать. Те чудовищные шесть минут выжали нас подчистую и физически, и, что более важно, эмоционально. Подобная эйфория может истощать, и последние десять минут мы продержались с неимоверным трудом. Усталость давала о себе знать. Так, если обычно, в большинстве ситуаций, я довольно устойчив, то теперь в столкновениях из-за нехватки сил часто падал, а из-за этого порой действовал чересчур резко. Помню, как жестко пошел на Шевченко, после чего украинец очень злобно на меня посмотрел. Что ж, это игра.

Анчелотти выпустил на поле Сержиньо. Мы отправили Стива на правый фланг защиты, чтобы он противодействовал свежему игроку, потому что чувствовали: Влад может завестись. После этой замены мы стали больше внимания уделять защите, и я понял: единственное, что остается, это дополнительное время, а потом пенальти.

В добавленное время я сделал неудачную передачу, которую соперники перехватили. После этого они прочно оккупировали нашу штрафную и постоянно держали впереди нападающего. Я отошел глубоко назад с одной мыслью: «Только бы не забили после моей ошибки». Передо мной около боковой линии ворот оказался форвард, которого никто не держал. Я знал, что с этого угла он забить не может, и поэтому смысла его блокировать не было, в противном случае он просто передал бы мяч обратно Шевченко. Я понял, что он это как раз и собирается сделать, и блокировал удар Шевченко — мы заработали удар от ворот. Да, такая моя работа: блокируй, отбирай. Нападающие должны забивать голы, а защитники — им мешать. Но мешать надо по правилам. Фол в штрафной — это почти то же, что гол.

Было тяжело. На последней минуте от головы Яапа Стама мяч полетел в сторону наших ворот. Коснись его Кака — и был бы гол. Однако бразилец промахнулся. Это очень напоминало промах Гудьёнсена в полуфинале. Подобные вещи происходят так быстро, что, как правило, на них не реагируешь. Но в тот момент все было иначе. Посмотрите только, как Влад закрыл руками лицо, и вы поймете, что с нами творилось.

Дело шло к дополнительному времени. Мы совсем обессилели, но отчаянно хотели дотянуть до него. К концу матча у нас на поле вышел Сиссе, и Рафа сказал нам, чтобы в обороне мы играли поглубже и покомпактнее, — он рассчитывал на то, что защитники «Милана» устали, и хотел, чтобы Сиссе теперь чаще атаковал их. Так он нам сказал, но, думаю, у него уже были мысли насчет пенальти.

Во время короткого перерыва мне массировали ноги, которые начало сводить, а я старался настроиться на важнейшие тридцать минут моей футбольной жизни. Между тем болельщики на трибунах отрывались на все сто. Вообще, они для нас сыграли очень важную роль, и не только в этом матче, но и в остальных, особенно во встречах с «Олимпиакосом», «Ювентусом», «Челси». Разница между двумя полуфиналами была невероятной. По сравнению с «Анфилдом» можно сказать, что на «Стамфорд Бридж» было тихо. Конечно, все игроки с гордостью утверждают, что их болельщики лучшие, но наши доказывают это наделе, причем делают это постоянно. Как они нас поддерживают и как радуются нашим успехам, с каким воодушевлением поют на трибунах! Где бы мы ни играли — они всегда с нами!

В первой половине дополнительного времени у Томассона был один хороший шанс поразить наши ворота, но Джими сделал все, чтобы ему помешать.

Во второй пятнадцатиминутке для нас главным было продержаться. Во время моей очередной попытки остановить Сержиньо меня вдруг перекосило от боли. По словам одного телевизионного эксперта, который останется здесь неназванным, у меня были судороги «в обеих промежностях». Наш физиотерапевт, милый и вежливый человек, настолько долго ожидал разрешения судьи выйти на поле, что я в сердцах выругался: «Мать твою, иди сюда! Забей на этого долбаного судью!» Я хотел как можно быстрее прийти в норму, так как просто должен был играть, ведь мы уже использовали все замены.

Подошел Рафа, он решил, что я растянул икру. Но я-то знал, что это был всего лишь спазм. Мне требовалось десять-двадцать секунд покоя, и потом я снова бы смог играть более-менее нормально. Но дело в том, что мяч выбросили возле меня, и мне пришлось броситься к нему снова, так что ноги мои совсем разболелись.

Впрочем, времени думать об этом не было, поскольку нам с Сами приходилось отбиваться больше всех. Но мы, откровенно говоря, даже получали удовольствие от такой игры, как получают удовольствие от занятий любимым делом. К концу матча мы стали перехватывать все навесы и успевать ко всем передачам — тут уж не до судорог, играй, и все. То же самое было против «Ювентуса». В Турине мы оба чувствовали себя комфортно, несмотря на жесткую осаду наших ворот. Играя с максимальным напряжением, получаешь особое удовольствие.

Впрочем, в самом конце Шевченко все-таки удалось пробить головой, и мы не сумели ему помешать. Он послал мяч в створ ворот, после чего время для нас остановилось: мы решили, что это конец. Даже сегодня я не могу поверить в то, что Шевченко не забил. Тут надо отдать должное Ежи: он спас ворота, сначала отбив мяч, а вторым броском накрыв его намертво. Ему в этом эпизоде было очень нелегко. Я крепко обнял Ежи и сказал, что люблю его. И был абсолютно искренен.

Наступило время пенальти. Тренер подошел к нам и спросил, кто хочет бить. Я вызвался. Потом он зачитал список, но моей фамилии в нем не было. Мы не оговаривали заранее пятерку пенальтистов, чтобы на игроках не висел этот груз. Делая свои предположения, я подумал, что среди бьющих обязательно будет Гарсия: он всегда хорошо бил на тренировках. Но тренер решил, что Луис слишком устал. В его список вошли все игроки, которые вышли на замену, так как Рафа считал, что сейчас важнее всего «свежие» ноги.

Перед пенальти я подбежал к Ежи и постарался его приободрить. Мне все равно, как вы это назовете: внушением или искусством побеждать. Я просто хотел получить Кубок чемпионов и сказал ему, чтобы он сделал все возможное и невозможное. Ежи очень милый парень, даже слишком, и я знал, что после матча он с удовольствием обменяется рукопожатиями с игроками «Милана». Надо было настроить его на иной лад. Я сказал: «Не думай о них. Представь, что ты их не знаешь. Ты же можешь все, так заставь их трепетать!»

И это сработало. Ежи начал изображать Гроббелаара (Брюс Гроббелаар – бывший вратарь «Ливерпуля», герой серии после-матчевых пенальти в финале Кубка чемпионов 1984 года против «Ромы»). Первые два удара они не забили, а мы свои реализовали. Когда Сиссе сделал счет 2:0, я впервые позволил себе подумать: «Мы можем выиграть».

А потом все снова изменилось.

Томассон забил — 2:1, а следующим должен был бить Йон Арне Риисе. Он выполнил отличный удар, красивый, но Дида сыграл не менее великолепно и спас свои ворота. Зная характер Джона, мы думали, он взорвется, но он сдержался.

Кака сравнял счет — 2:2, поэтому удар Влада оказался решающим. Если он забьет, у нас появится шанс. И он забил! Его радости не было предела, он ликовал так, будто мы уже выиграли, и мне пришлось его успокаивать — я не хотел радоваться заранее, во-первых, чтобы сохранить настрой на игру, а во-вторых, чтобы в случае неудачи избежать поистине убийственного разочарования. Никогда не забуду, как самонадеянны были в 1999 году игроки «Баварии», а в результате проиграли «Юнайтед».

Итак, мы ожидали удара соперников. Им было необходимо забить следующий гол. Я стоял рядом со Стиви, и мы с ним очень внимательно наблюдали за тем, как Шевченко подходит к мячу. Я был уверен, что украинец забьет. Из наших следующим должен был быть Стив, и я сказал ему: «Давай, парень, сделай это для всех нас». От таких игроков, как Шевченко, не ждешь неудачи, но, честно сказать, это был самый ужасный пенальти, который я когда-либо видел. Мне показалось, что он хотел просто ткнуть ногой в мяч, но у него и этого не получилось. Ежи легко отбил его удар.

Всё!!!

Вдруг все мои судороги куда-то пропали, и я побежал сначала в сторону Ежи, но потом передумал и захотел быть вместе с болельщиками. Каким-то образом я нашел своих друзей и семью. Я понятия не имел, где именно на трибунах они находились. Друзья вышли вперед, чтобы я их увидел. Мы немного повеселились, потом, успокоившись, я пошел и пожал руки всем игрокам «Милана». Ко мне подошел Стам и сказал: «Классная работа». Надо отдать им должное, они достойно приняли поражение. Я бы на их месте мог покончить жизнь самоубийством.

Было здорово увидеть Кубок, украшенный нашими красными ленточками. Я всегда смотрел международные матчи, но никогда при этом не думал, что сам буду играть в финале Лиги чемпионов. В течение сезона мы проигрывали «Саутгемптону», «Кристал Пэлас», «Бирмингему» и даже «Бернли», и эти проигрыши никак не настраивали на мысли о победе в Лиге чемпионов.

Президент УЕФА Леннарт Юханссон передал мне трофей: он думал, что я капитан! Некоторые из этих старых перечниц из УЕФА ничего не знают. Ну да ладно! А Стиви, наверное, с детства репетировал этот момент. Представляете, что было бы, если бы Кубок поднял я? Я бы дорого за это поплатился.

Мы пробежали с врученным трофеем мимо наших болельщиков, которые от всей души пели и танцевали. Нашей главной песней давно уже стала «Ring of Fire» («Кольцо пламени») Джонни Кэша, и мы все ее дружно прокричали. Эта песня стала нашей «с подачи» моего отца. На один из матчей он привез с собой музыкальные записи и включил их в автобусе. Когда зазвучала песня Кэша, все как один ее подхватили. Сейчас ее каждый раз исполняют в «Анфилде» на наших матчах. Можно сказать, что она стала нашим гимном. Ее знают все игроки, у всех она записана на СD. До сих пор смешно наблюдать, как испанские парни подпевают Джонни Кэшу.

После бурного веселья на поле в раздевалке все притихли. Мы так устали, что не могли даже радоваться и просто сидели, глядя друг на друга. Сил у нас осталось лишь на ухмылки.

К нам зашел поболтать Жерар Улье, и я отдал ему одну из своих маек. Мне, как, впрочем, и всем игрокам, было приятно увидеть своего бывшего босса. Наверное, он думал о том, что все это могло быть и с ним.

У нас был большой номер на верхнем этаже отеля, где мы и устроили грандиозный вечер. По правде говоря, я не смог получить на нем настоящего удовольствия, потому что каждые две минуты мой телефон разрывался от звонков знакомых с просьбой провести наверх. Я спускался вниз и представлял охраннику очередного позвонившего как своего родственника, которого необходимо пропустить. «Большая же у тебя семья», — ухмылялся он и пропускал. Да, так оно и есть, у меня действительно большая семья, но, конечно, не настолько!

На вечере было много речей, но мы так устали, что почти ничего не воспринимали. Игра закончилась около часа ночи по местному времени, а уже к трем часам мы измотались вконец. Кто-то сказал, что Милан Барош на том вечере поцарапал Кубок, но я лично ничего об этом не знаю. Да разве это имеет значение? Главное, что Кубок наш.

А потом было триумфальное возвращение домой. Помню толпы людей, приветствовавших нас на улицах, где мы проезжали. Я видел их даже на крышах домов и автомобилей!

Позднее, с кем бы я ни разговаривал, у каждого моего собеседника была своя история о том, что он делал и чувствовал в перерыве между таймами. Никто не умеет злорадствовать лучше, чем болельщики «Эвертона», злейшего нашего врага. Мне рассказали, что в Западном Дерби в местном пабе все фанаты «Эвертона» в перерыве танцевали конгу, радуясь нашему отставанию в три мяча. Они звонили своим друзьям и звали их в паб повеселиться. И те спешили туда, нацепив свои традиционные кепки. Каково же было их изумление, когда, придя, они видели на экране счет 3:3!

А один парень из наших посмотрел первый тайм и лег спать, потому что ему надо было рано вставать на работу. Часа через два его разбудили фейерверки на улице, и он подумал: «Это в честь чего же?» Встал,

включил телевизор, а там — Стиви Джеррард поднимает Кубок чемпионов. Чудесная картина!

Я с гордостью храню свою медаль. Мой отец носит ее в местные школы, чтобы дети сфотографировались с ней. У меня до сих пор замирает дыхание, когда я вижу слова: «ЛИВЕРПУЛЬ» — ЧЕМПИОН ЕВРОПЫ. Что ж, после той ночи мы имеем полное право утверждать это, и теперь никто ничего не изменит.

Через несколько недель я женился, и Кубок был на моей свадьбе. Мы поставили его во главе стола — как самого почетного гостя.

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

О Реале ни слова, но финал то был просто фантастический. ну и про Алонсо там кое-что есть. для Хорхе про Креспо.. короче думаю вам понравится (:

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

  • 2 месяца спустя...

Помню финал милана и ливера!после первого тайма собирался спать,но затем счет стал 3:1 и началось,должен признать у той команды была воля к победе как никогда!Кстати болел тогда я за милан!

Ссылка на комментарий
Поделиться на другие сайты

Гость
Эта тема закрыта для публикации ответов.
×
×
  • Создать...